Когда Волков с Татищевым шли по коридору, из одной камеры крикнули: «Кого ведут?» Татищев ответил: «Из Тобольска». В ответ донеслось: «Понимаем». На другой день к ним посадили Чемодурова, который заболел и был отпущен Государем на родину. Комиссары пообещали отвезти его на вокзал, но, четко следуя своим принципам, обманули, – привезли в тюрьму. Через несколько дней привезли и почти сразу расстреляли матросов Нагорного и Седнева.

      10 июля недалеко от тюрьмы, на кладбище, расстреляли Татищева и Долгорукова.

      Когда началось наступление белых, уголовных преступников и некоторых заложников выпустили. Волкова, Тендрякову и Шнейдер 20 июля перевезли в Пермь. В тамошней тюрьме они узнали об убийстве Государя.

      В ночь на 4 сентября Гендрикову и Шнейдер убили. Волкову чудом удалось спастись.

      В доме Ипатьева с Семьей остались доктор Евгений Сергеевич Боткин, комнатная девушка Анна Степановна Демидова, повар Иван Михайлович Харитонов, лакей Алексей Егорович Трупп и поваренок Леня Седнев, друг Наследника.

      Дом Ипатьева, или ДОН (Дом Особого Назначения), двухэтажный, с небольшим узким двором, вымощенным черными плитами. Позади – маленькая терраса с выходом в сад, тоже узкий, в котором росли пирамидальная ель, несколько тополей, лип и кустов сирени, покрытых густой пылью, летевшей с улиц.

      Еще в день прибытия Их Величеств в Екатеринбург 17(30) апреля на имя Председателя Уралсовета Белобородова пришла телеграмма. Отправитель, Свердлов, торопился вбить в головы подчиненных: «Предлагаю содержать Николая Романова самым строгим порядком… Сообщить подробности условий нового содержания».

      Указания сверху выполнялись и даже перевыполнялись. Режим жизни Узников соответствовал тюремному. Помимо этого, охранники, садисты и уголовники, были уверены, что их патологические наклонности не только не станут препятствием для несения службы, но встретят полное понимание и одобрение начальства.

      Из дневника Государя: «18 апреля. В садик выйти не позволили… Водопровод не действует. Это скучно, т. к. чувство чистоплотности у меня страдало… Дышал воздухом в открытую форточку…»

      Из дневника Государыни: «14/27 июня, четверг… Снова от Уральского совета проверяют комнаты, не разрешают открывать еще одно окно, поэтому Харитонов и маленький Седнев будут спать в комнате Бэби, там не так жарко, как в их комнате рядом с кухней. Жара страшная… Почти не спала…

      15/28 июня, пятница. В 8.30 в комнате уже 23,5, позднее 24. Плела кружева… Все раньше пошли спать из-за усталости и жары – в комнате 24,5. Утром на солнце 30 градусов… Не разрешают сидеть даже на подоконнике».

      Доктор Боткин добивался позволения для Нее и Алексея Николаевича сидеть на балконе. Не добился,