Он и Кеша быстро свалили стоявшую неподалеку сушину и минут через десять веселые желтые огни костра спорили с желто-оранжевыми отсветами предзакатного солнца. К очагу подтащили еще пару бревен. Сели… Тепло!.. Спокойно!..

      На землю ложились неотчетливые мягкие тени. В светлом сумраке деревья, сарай, вездеход смотрелись как силуэты. Поблескивал лед на озере. Розовела лужа, набежавшая поверх льда.

      Сидеть у костра, подбрасывая в огонь сухие чурки, что может быть лучше? Виталий принес воды, подвесил над огнем казан и чайник. – Что будем варить?

      – Макароны, – сказал Кеша.

      – Чудо-блюдо! – подтвердил Нюкжин. – Бух в котел и там сварился.

      – С тушенкой?

      – С тушенкой.

      «А ведь утром я еще смотрел на ледоход в Зырянке», – с тихим удивлением подумал Нюкжин. Но предаваться воспоминаниям было еще рано. Донилин раскупоривал бутылки.

      По сути Фокин переложил свои заботы на Нюкжина. Сам не смог ни остановить, ни наказать Донилина. Благо вертолет подвернулся вовремя. А что может сделать он, Нюкжин?

      – Ох, Степан!.. Погубите Вы и себя, и меня.

      – Не… – сказал Донилин. – Я не погибну. И никто, от одного стакана…

      – Так ведь он сегодня не первый!

      – Того уже нет. – Донилин разливал по кружкам. – Тот уже в прошлом.

      Нюкжин решал сложную задачу. От того, как начнется сезон зависит и дисциплина в отряде, и взаимодействие, и, в конечном счете, работа. Но, попробуй, скажи Донилину: «Не пей!» Он и в Зырянке никого не слушал, а здесь тем более… Те, двое, в будке аэропорта, считали даже, что им «полагается»… Нет! В одиночку с Донилиным не справиться. Только отношения испортишь и работу осложнишь…

      В кружках поблескивало, все смотрели на начальника.

      Нюкжин решился. Традиционный тост.

      – С первым маршрутом! – сказал он. – И за всех, кто в пути!