Я начал на него сердиться. Любой дотошности надо знать меру! Почему, откуда… Да какая разница! Мне, во всяком случае, было все равно, какая акула перекусит пополам наше суденышко – океаническая или котлованская.

      – Давай лучше хлебца твоего поедим, – умудрено перевел я стрелки.

      Вовыч не стал спорить и живо извлек из рюкзачка крендель. Присев рядышком, мы сгрызли его в одну минуту. Все до крошечки. Даже не подозревал, что хлеб бывает таким вкусным. Прямо вкуснее любого шоколада! Я покосился на Вовыча, и он понятливо полез за оставшимися кусками. Их мы смолотили еще быстрее.

      – Маловато, – вздохнул я.

      – Да уж…

      В этот момент кораблик ощутимо качнулся.

      – Чувствуешь? – я почему-то перешел на шепот. Вовыч испуганно ширкнул носом, таким же шепотом отозвался:

      – Когда на море теплоход мимо проплывал, там на воде такие же волны появлялись.

      – Но здесь-то теплоходов нет, – я зябко всмотрелся в туманную даль.

      – И баркасов нет.

      – Значит, что? Значит, это ОН?

      – Или ОНО, – уточнил Вовыч.

      – Вот, незадача! А мы хлеб весь сжевали! Чем мы будем его приручать? – я поежился. – Сейчас выплывет, раскроет пасть и обидится, что ничего не даем.

      – Обидится и разозлится, – с дрожью в голосе подхватил Вовыч.

      Поглядев на него, я подумал, что сейчас он боится даже больше меня. Боится, но изо всех сил старается не показать этого. Совсем как капитаны тонущих судов. Вовыч тоже ведь понимал, что надо подбадривать окружающих. Ну, а кто здесь для него окружающие? Конечно, единственный окружающий – это я.

      Мне даже захотелось обнять Вовыча. В благодарность, что ли. Но я ведь не девчонка, чтобы обниматься. Вместо этого я похлопал его по плечу и дал в руки доску.

      – Если что, навернем по кумполу доской, мало не покажется.

      – Плезиозавру? – Вовыч зябко улыбнулся.

      – Хоть плезио, хоть даже тирано! Главное – угодить в самый кончик носа. Там у него, как у акулы, – все самые важные нервные точки. Хрясь! – и враг