Все.

      Как в доброй сказке: люди спасены, злодей повержен, рыцарь в сияющих доспехах удаляется.

      Получилось. Как и всегда, между прочим. Ни одной осечки за всю мою недолгую жизнь. Сознание захлестывает волна блаженного удовлетворения, как в первый раз. Да, к этому невозможно привыкнуть.

      Вроде бы пора уходить, но это еще не все – я должен проводить его. Это, как ритуал.

      Первой появляется бригада саперов, чуть позже – пара усталых медиков на неотложке и наконец – полицейская опергруппа.

      Суета бравых защитников общества собирает приличную толпу любопытных зевак. И так из раза в раз. Это неискоренимая извращенная тяга – жажда своими глазами увидеть трагедию, почувствовать близкое дыхание смерти, которая ищет не тебя – другого.

      Противно.

      Голоса людей в белом:

      – Что с ним?

      – Тяжелейший эмоциональный шок и, как следствие – правосторонняя гемиплегия1.

      – Паралич? Такое возможно?

      – Как видишь.

      – Это что же его так напугало?

      – А бес разберет… не бери в голову. Одно скажу, теперь он лежачий до конца дней.

      Вот он.

      Встречаю потерянный, ошеломленный взгляд своей жертвы. Сломленного, как-то разом постаревшего мужичка на каталке уже заталкивают в машину неотложки.

      Что ж, человече, каждому по заслуге. Гнилой зуб вырывают без жалости, чтобы избежать большего вреда.

      Вот я тебя и вырвал.

      Задрав голову вверх, смотрю на сверкающую стеклом и светом пятнадцатиэтажку. Первый этаж – развлекательный комплекс, заполненный под завязку (немудрено: пятница, конец недели, слегка заполночь – самое время оттянуться), остальное – жилые этажи. Сколько же народу хотел погубить этот гаденыш, тысячи? И ведь все рассчитал, грамотно сделал, паскуда: двенадцать закладок взрывчатки в подвале у шести главных несущих опор.

      Что печально – он не исключение, а ужасающая закономерность. Каждый день веду охоту на подобных выродков, этой войне не видно конца. Откуда такие берутся, гниль человеческая? Как тараканы, сколько борюсь с ними, меньше не становится. Этот, правда, слабенький оказался. Стоило приоткрыть краешек нашей действительности, показать упырю его будущее,