Счастье мне улыбалось. Татьяна Шмыга
Читать онлайн книгу.
кофе, чебуреки. Это не теперешние так называемые чебуреки, которые сейчас продаются на каждом углу, начиненные неизвестно чем и неизвестно в каком масле приготовленные. Тогда чебуреки в кафе были фирменными. И, что немаловажно, вполне по карману студентам. Мы облюбовали это кафе и потому, что в нем было уютно, невысокие перегородочки разделяли зал на своего рода комнатки. Каждая такая комнатка получалась совсем небольшой, но мы как-то умудрялись помещаться в ней целой компанией, вели бесконечные разговоры. Помню, как мы сбегали сюда даже с каких-то не интересных нам лекций.
Освоившись в кафе, на первом этаже гостиницы «Европа», мы потом стали подниматься выше – в ресторан. Помню, как однажды, придя домой, я поделилась с мамой:
– А я была в ресторане!
– Как же так? Ты же их не любишь! Ну, и с кем ты там была?
– Мы пошли всей компанией, с ребятами из комитета комсомола.
Мама залилась смехом:
– Вот чудеса! Надо было дорасти до уровня комитета комсомола, чтобы начать ходить по ресторанам!
Она имела в виду один случай. Я уже упомянула, что мои родители умели радоваться жизни: любили принимать гостей, ходили в театры, иногда позволяли себе шикануть – сходить в ресторан. И вот однажды они решили взять с собой в ресторан и меня. Мама специально для этого сшила мне бархатное платье с небольшим вырезом уголочком – чтобы было совсем как у взрослой девушки. А я застеснялась и этого выреза, и предстоящего выхода в ресторан и сказала:
– Я одна с вами не пойду! Давайте возьмем с собой и Танюшу.
У меня была хорошая подруга Танечка Голикова, умная, скромная, очень приятная девочка. Я подумала, что с ней вдвоем мне будет лучше в обществе взрослых людей.
Привели нас папа с мамой не куда-нибудь, а в «Метрополь». Сели, сделали заказ, нам принесли вкусные блюда. Все было красиво, приятно. Потом нам с Таней понадобилось выйти из-за стола. Мы поднялись и пошли. И тут на нас стали буквально глазеть мужчины, сидевшие за соседними столиками: ведь через зал ресторана шли девушки совсем «нересторанного» вида – молоденькие, скромные, с косичками… Помню, как мне было неприятно идти сквозь этот частокол откровенных мужских взглядов.
Когда мы вернулись за стол, глаза мои были полны слез, щеки пылали. Меня смутило это слишком заинтересованное внимание. Я тогда еще не очень понимала, почему мужчины в ресторане могут так смотреть. Вся пунцовая, готовая вот-вот расплакаться, я заявила родителям:
– Больше никогда в жизни не пойду в ресторан!
Мы уже заканчивали ГИТИС, когда умер Сталин. В тот день нас собрали внизу, в вестибюле. Все мы тогда, конечно, горевали, были подавлены. Но мне запомнилось другое: во время траурных речей Володя Ляховицкий, который учился на нашем курсе, начал препираться со своей женой. Это так не соответствовало моменту, что я сказала ему: «Как ты можешь? В такой день!» И это было совершенно искренне. Ведь мы были тогда так воспитаны, и смерть вождя, которому