Билет в одну сторону. Ирина Николаевна Мальцева
Читать онлайн книгу.
Я, как увидела, на чем спать-почивать буду, так в слезы. Барская постель, одним словом.
Нянька зачмокала губами, вспоминая свои первые впечатления в усадьбе.
– Наутро узнала, что крестины в тот день. Внучку самой Елизаветы Федоровны крестить будут. Велели и мне в церковь идти. В церкви народу-у-у! Все барыне кланяются, поздравляют. Подошел к ней красивый офицер, руку поцеловал. Я потом узнала, что это сын барыни, Афанасий Петрович. Потом увидела Анастасию Куприяновну. Ох, и красива она была! Ни дать, ни взять – королева!
Новоявленная нянька службу не очень хорошо запомнила, но одно её удивило: поп из купели достал младенца и в руки Елизаветы Федоровны передал, а не родителям. Барыня ребенка в простынку обернула и Олёне в руки подала. Крещение закончилось, гостей в дом позвали на угощение, Афанасий же Петрович с женой красавицей из церкви отправились восвояси. Невесел был Афанасий Петрович, все заметили, но виду не подали.
– С того дня я при тебе была неотлучно.
– И ты не спросила мою бабушку, почему она взяла меня на воспитание?
Нянька замялась.
– Холопское ли это дело спрашивать отчета у хозяина, – старая юлила глазами.
Значит, знает причину, по которой росла Анна в доме бабушки, а не у родителей.
– А дальше что? – поощрила «Анна» рассказчицу.
– Дальше? Дальше все семнадцать лет я была с тобой, глаз не спускала. Ты росла умной, здоровой и красивой, Елизавета Федоровна, упокой, Господи, её душу, нарадоваться не могла. Лет с десяти начала она тебя поучать, как хозяйство немалое вести. Ты понятливой в учении была. Помню, сидишь за столом и циферки в тетрадь выписываешь. И так ловко у тебя все выходило! Тогда же и музыке стали тебя учить, учителя пригласили. Ты и здесь не оплошала, а уж пела, что твой ангел!
Нянька продолжала свой рассказ, старательно вывязывая узор спицами. А перед «Анной» вставала жизнь замечательной женщины, Елизаветы Федоровны Лыковой, посвятившей жизнь внучке и передавшей ей навыки правильного хозяйствования и отношения к крестьянам. Ко всем она была добра и справедлива, не признавала физической расправы над провинившимися, ежегодно жертвовала деньги на больницы и школы, помогала многочисленной родне своего покойного мужа.
И только семью своего сына не жаловала. Редко они её навещали, еще реже она сама бывала в Лыкове. Причин такого отчуждения, по словам няньки, никто не знал.
– И ты не знаешь? – усмехнулась «Анна».
Нянька в сердцах дернула спицей и распустила часть узора.
– Знаю! Но слово твоей бабушке дала, что ни единая душа об этом не узнает. И не пытай меня, мое слово крепко.
– Да я не прошу тебя нарушать слово, – «Анна» потянулась. – Мне достаточно того, что причина была. А теперь спать давай. Скоро рассветет.
– Ну и правильно, голубка, – обрадовалась нянька. – Утро вечера мудренее. Что было, то прошло, что будет, одному Господу известно. Мы должны на его милость уповать, – она сладко зевнула,