Любовные истории, придуманные Пушкиным. Юрий Никишов
Читать онлайн книгу.
на всё подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;
Не спрашивай, зачем душой остылой
Я разлюбил веселую любовь
И никого не называю милой –
Кто раз любил, уж не полюбит вновь;
Кто счастье знал, уж не узнает счастья.
На краткий миг блаженство нам дано:
От юности, от нег и сладострастья
Останется уныние одно…
В этом стихотворении, близко примыкающем к лицейской лирике, сильны инерционные отголоски совсем недавно пережитого кризиса. По этой причине послание можно было бы исключить из обзора стихов другого периода как нетипичное для них, тем более что ясен его побудительный источник, относящийся к уже пережитому состоянию. И все-таки послание «К * * *» интересно сопоставить с «Добрым советом». В послании юность осознается синонимом неги и сладострастья: тут нет разноречия с позицией поэта петербургских лет. Одинаково воспринимается кратковременность утех юности («На краткий миг блаженство нам дано…» – «юность легким дымом / Умчит веселья…»). Разница в другом. В «Добром совете» – дерзкое упрямство в желании продлить отпущенное природой, в послании – подавленность от неизбежных утрат («не узнает счастья», «останется уныние одно»), что приводит к неожиданному отказу от утех юности. В сравниваемых стихотворениях речь идет по существу об одном и том же, только мысль поэта направлена на предмет с разных сторон, что и приводит к принципиальной разнице акцентов. Поэт либо упивается преимуществами возраста, либо угадывает неизбежность утрат и заранее (преждевременно!) скорбит по этому поводу.
При некотором формальном сходстве существенна разница между настроениями послания «К * * *» и «Стансов Толстому». Общее у героев – отход от увлечений юности. Но Толстой, как видно, находит иные духовные ценности, заимствованные у зрелого возраста. Молодой поэт, автор послания, разочарован в ценностях юности, не находя им альтернатив, – оставаясь при своем «унынии». Снова перед нами варианты «оптимистического» и «пессимистического» решения общей проблемы.
Поскольку любые крайности неустойчивы, нетрудно было бы прогнозировать, что период воспевания чувственных удовольствий у Пушкина не будет безмерным. Занятая поэтом позиция начинает испытывать – и с разных сторон – чувствительные удары жизни.
Первое – простое и естественное: выбранный образ жизни вызывает утомление, пресыщенность, охлажденность.
Напрасно, милый друг, я мыслил утаить
Обманутой души холодное волненье.
Ты поняла меня – проходит упоенье,
Перестаю тебя любить…
Исчезли навсегда часы очарованья,
Пора прекрасная прошла,
Погасли юные желанья,
Надежда в сердце умерла.
«Напрасно, милый друг, я мыслил утаить…»
Это голос изнутри, голос остывающего сердца. Это существенно, но еще существеннее разочарование в выбранном типе отношений и в героине, исповедующей такие отношения. Пока они были в новинку, они давали сильный импульс впечатлений. Но схлынула новизна, померкла доставляемая ими