ВИБРАЦИИ ГОРОДА

      Рижские штучки

      …Навевая мыслям милую неспешность,

      А давайте зайдём в напитанную дурманом свежесмолотого кофе, ванили, корицы и пекущейся сдобы рижскую кондитерскую… Терпеливо отстоим в маленькой очереди, наблюдая за лицами клиентов, радостно оживающих при заказе десерта. Возьмём душистый кофе или заварной чай, интригующую булочку или волнующее пирожное, уютно усядемся за столиком у окна, расслабимся и улыбнёмся моменту.

      Вот оно – маленькое счастье. Ведь кофе и булочка в Риге не еда, а религия, помогающая жить. Это доступная каждому медитация с осознанными паузами в суете дней.

      В любые времена, при любых нравах, при любой власти, в жару или морозы, в богатстве или бедности, в роскошной кондитерской или затрапезной стоячей кафеюшке, кофе с булочкой успокоят и утешат, взбодрят и дадут надежду, приведут в порядок мятущиеся мысли, примирят со случившимся, настроят на предстоящее, дадут повод на новое знакомство и будут причиной встречи. Так было и пусть так будет. И не зря у нас постоянно открываются новые пекарни. Кофе и булочка – это святое. А значит, вечное.

      Эх, дорогие мои читатели, а сейчас мы с вами, дабы усилить наш градус счастья от кофейно-булочкового ритуала, возьмём да и закажем к кофе рижского бальзама. Похорошело-то как, а?

      В нашей Риге самые почтенные старушки и старички знают, что грамм пятьдесят бальзаму в кофе – это не выпивка, а исключительно лекарственная польза. Даже и не представляю, как в других странах мира живут себе люди без этого терпкого тёмного мифического напитка. Немного, знаете ли в кофе или к мороженому, в бокал рижского шампанского (привет коктейлю советских времен «Черный бархат», убойная была сила) или просто посидеть с рюмочкой. Одному или в душевной компании. И в зной и в сырые наши холода рижский бальзам первейшее средство радости и сугреву. А ежели с горячим молоком, да на ночь – почти мгновенное излечение застарелого кашля.

      А вот ещё, в гастрономическую тему, вспомнились рижские творожные сырки. Чешский муж моей подруги Нонны, учившийся в Риге, даже по прошествии уже очень многолетней не-рижской жизни, чрезвычайно фанатеет от наших глазированных сырков «Kārums». Подруга везет их в Прагу коробками и прячет в морозильник. А он находит и ест. Сразу все. А еще, говорит чешский муж Ян, очень хочется бесконечно бродить по Риге с батоном белого хлеба. Отламывать с чувством кусочки и никуда не спешить… Вкуснее белого хлеба он, мол, не ел нигде в мире.

      Или вот, скажем, другая вечная наша ценность – рыба (нервно сглатывает) копчёная. Это же Песня! Первые аккорды мелодии Гимна Нашей Рыбке обманчиво скромно начинаются с золотистой мелкокалиберной салаки, потом тема усиливается видом и запахом скумбрии горячего или холодного копчения, полируется вкусом нежнейшей масляной рыбки, роскошным палтусом и торжественно возносится в небеса от копченых угрей и миноги в желе. Можно и не петь гимны, а насвистеть простенький мотивчик и утешиться сакральными рижскими шпротами или бутербродом с серебристой килечкой.

      После такой музыки сердца и желудка без кружки нашего живого пива никак. И пиво пусть лучше будет не столичное, а районное – Лачплесис, Баусское, Терветское или Пиебалгское. Да-с… (жмурится от удовольствия). А сухарики с чесноком, а копченая курица, а наша фирменная клубника, которую возили поездами в конце 19 века даже в столичный Петербург, а молочные коктейли, а хлебный суп, наваренный на упитанных сухофруктах и увенчанный пуховым облаком свежевзбитых сливок!

      (Спохватывается испуганно) Да что это я всё о еде, да о съестном? Мы же с вами культурные люди. Нам же известно, что