Теперь продолжу и о закалке.

      В общаге нам выделили комнату на втором этаже старого, деревянного здания, еще дореволюционной постройки.

      В комнате было тепло, но в коридоре первого этажа снег, занесенный на обуви, так и лежал ледяной дорожкой почти всю зиму.

      «Удобства» были тоже на первом этаже и были тоже не курортного образца. По крайней мере, в температурном отношении – явно не Гавайские острова!

      Но по утрам мы с ним спускались туда для водных процедур.

      Я – голый по пояс, а он – в чем мать родила.

      Сначала я умывался сам, потом умывал его и, намочив руку ледяной водой из-под крана, обтирал и слегка даже обливал и его, прямо из горсти.

      Всего! – от шеи до ног, особенно нижнюю часть.

      И не вытираясь и не спеша, возвращались с ним обратно домой.

      И все это – в грудничковом возрасте!

      Все остальное время он был, в лучшем случае, в тонкой, никогда не завязываемой распашонке, а по большей части – и вообще без ничего.

      Его кроватка стояла рядом со столом, а стол у подоконника.

      Форточка почти всегда была открыта, и когда он стоял в кроватке, играя игрушками на столе, на него и подувало, иногда даже летели снежинки, но он за все это время – ни разу! – даже не чихнул.