Забудь мое имя. Дж. С. Монро
Читать онлайн книгу.
Силясь сохранять спокойствие, я как мантру повторяю про себя эти слова, пытаясь осознать их до конца. Сорвавшись с якоря своей прошлой жизни, отныне я могу руководствоваться лишь настоящим.
Я разглядываю из окна поезда проносящиеся сельские пейзажи. Мне только кажется, или мужчина напротив действительно смотрит на меня слишком пристально? Я изучаю его отражение в стекле. Вот так, наверное, чувствуют себя люди, когда теряют рассудок. Откуда-то с затылка на меня накатывает головная боль. Надо дышать! Я еще в состоянии это делать.
По моим ногам пробегает дрожь. Я вдавливаю их поочередно в пол вагона и впиваюсь взглядом в канал, бегущий теперь вдоль железной дороги. Нужно держать себя в руках и не терять мужества. Как бы повел себя в подобной ситуации нормальный человек? Он бы наверняка взял тайм-аут и дал своему мозгу полную свободу действий. Пусть синапсы активируются. Половина людей в этом вагоне, скорее всего, тоже многого не помнят: дни рождения коллег, годовщины свадеб, ПИН-коды, свои собственные имена…
Мы останавливаемся на станции, название которой пропечатано на моем билете. Я схожу с поезда. И, вдыхая всей грудью свежий сельский воздух, бреду по петляющей тропке к дороге, вслед за толпой утомленных пассажиров. Я должна кого-нибудь из них узнать? Час пик только начался. Слева от меня какая-то речушка на ощупь прокладывает себе путь через луг, поблескивая каплями мелкой воды в свете летнего солнца. В стороне блеют овцы, а крикетное поле у церкви оглашают радостные возгласы сельчан. За церковью тянутся рапсовые поля цвета разведенной водою горчицы. А дальше сверкает канал с пешеходной дорожкой на берегу. Вдоль него вереницей пришвартованы ярко окрашенные моторные лодки.
Деревня находится всего в часе езды поездом от Лондона, но походит на идиллическое поселение в глухой глубинке. Очень пасторальная. Я прохожу по железнодорожному мосту и направляюсь вверх по ее главной улице, мимо почты. Я стараюсь мыслить логично. И знаю, что поступаю правильно. Когда я попыталась заявить о своей потерянной сумочке в аэропорту, мужчина за стойкой сказал, что временную амнезию может вызвать все, что угодно. Но одной из самых распространенных причин является стресс, связанный с работой. И в таких случаях лучше всего помогает свой дом – почта на дверном коврике, письма с именем и фамилией на конвертах. А когда служащий аэропорта поинтересовался у меня, смогу ли я найти дорогу домой, я достала из кармана билет на поезд, и мы оба решили, что он был взят именно туда, где я живу.
У «Агнца Божьего» я сворачиваю направо, в узкую улочку, обрамленную старыми домишками с соломенными крышами. И дохожу до последнего домика справа – с зеленовато-голубой входной дверью, обвитой поникающими побегами пышных глициний. При виде этого домика я должна была бы ощутить облегчение. Но этого не происходит. Я не только не расслабляюсь, я вдруг испытываю ужас.
Я пытаюсь представить, как закрываю за собой входную дверь, плюхаюсь на диван с большим бокалом охлажденного «Совиньон блан» и смотрю по телевизору какую-то ерунду. Только вот ключа у меня нет. Стоя перед домом, я обвожу взглядом улочку и слышу за дверью чью-то речь. Американскую. По телу пробегает дрожь. Я подхожу к окну и заглядываю внутрь. Тусклый солнечный свет, проникающий в кухню сквозь двери из сада, озаряет силуэты двух человек. Едва дыша, я пытаюсь их рассмотреть. Мой взгляд задерживается на мужчине – он на кухонном острове режет салат большущим стальным ножом, отражающим свет. При виде него у меня возникает сильное желание развернуться и побежать вниз по улочке. Побежать стремглав, со всех ног. Но я заставляю себя остаться. За мужчиной у глубокой керамической мойки стоит женщина, наполняющая водой кастрюлю.
Я возвращаюсь к входной двери, проверяю номер. Да, это тот самый дом. Но мои пальцы слишком сильно дрожат. И вместо того, чтобы нажать на звонок, я обвиваю обеими руками кованый дверной молоток и стучу им, склонив голову на грудь, как проситель в молитве. «Ом мани падме хум». Ответа нет, и я стучу снова.
– Я открою, – говорит мужчина.
Я отступаю назад в проулок и едва не теряю равновесие, когда дверь широко распахивается.
– Чем я могу вам помочь? – спрашивает меня мужчина с чуть заметной смущенной улыбкой.
У меня кружится голова. Мы с секунду всматриваемся друг другу в глаза, выискивая в них хоть какое-то подтверждение, пусть даже слабый намек на то, что ты узнан. И я понимаю, что надежды на это нет никакой. Мужчина опускает взгляд на мой чемодан, потом снова поднимает на меня. Я смотрю на него так долго, как только могу, – секунду, две, три… А потом отворачиваюсь.
Я знаю, мне следует сказать этому человеку что-то вроде: «Кто вы такой? Какого черта вы делаете в моем доме? Скажите мне, пожалуйста, что все это неправда. Мне так важно это услышать – после всего, что я сегодня пережила…» Но я продолжаю молчать.
– Если вы чем-то торгуете, то извините: нас ничего не интересует, – произносит мужчина, собираясь захлопнуть дверь.
И я узнаю его акцент: самоуверенные, знакомые звуки Нью-Йорка. Мужчина бросает на мой чемодан еще один взгляд. Должно быть, думает, что он набит прихватками и чехлами для гладильных досок или еще каким-нибудь