– Обещание любить! – Алла состроила невинную гримаску. – А ты что подумала, испорченная ты домохозяйка? А тому ли я дала обещание любить? Это же крик женской души всех времен и народов. У нас вся жизнь от этого зависит.

      Вопрос, на самом деле, философский и настолько актуальный, что побил рекорд прежнего знаменитого женского вопроса: мой милый, что тебе я сделала?

      – Сравнила тоже, – хмыкнула Оля. – Вопрос про милого задавали нежные барышни тонким таким голосочком, трагически заломив руки, вот так, – она закатила глаза и заломила руки, как печальный Пьеро из детского фильма о Буратино.

      – А в руках был зажат кружевной платочек, – подхватила я.

      – Ну естественно! – не выходя из образа, подтвердила Оля. – Там же были утонченные натуры, серебряный век, поэтессы, туда-сюда.

      – У нас тут давно другое тысячелетие на дворе, – вернула нас к реальности Алка. – Сейчас другой вопрос задают: а тому ли я дала обещание любить? При этом в одной руке держат калькулятор, а в другой, на всякий случай, пачку одноразовых салфеток "Клинекс".

      – Слезы вытирать? – на всякий случай уточнила Рая.

      – Нерастраченную слюну с раскатанной губы, – отрезала Алка.

      – Какие времена, такие и вопросы, – заметила Оля.

      – Вот именно, – недовольно проворчала Рая, аккуратно раскладывая полотенце на столе. – Я бы на этих поэтесс посмотрела, если бы им на одну зарплату нужно было семью прокормить.

      – И при этом ещё хоть как-то прилично выглядеть, – добавила я.

      – Ладно, девчонки. Хватит трепаться! – Алла решительно ухватила меня за руку и потащила за собой, направляясь в комнату. – Пойдемте мой чемодан ворошить. Сейчас будем из Катюши хранцузскую мамзелю лепить.