Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
сделали «на караул».
Граф Воронцов в окружении сверкающего золотом и серебром «летучего» ареопага бойким аллюром43 пронесся вдоль всего строя в голову отряда.
Следом полетели лающие команды: от батальонных к ротным командирам, от тех к взводным унтер-офицерам и далее. Отряд выполнил «на праву» и в ногу тронулся под звуки полкового оркестра, гремевшего бойкий веселый марш.
Глава 4
Всю дорогу до Внезапной главнокомандующему не давало скучать его сопровождение. Подобострастные взгляды и пылкие заверения свиты в преданности ему и начатому «святому крестовому походу», казалось, были разлиты в самом воздухе и пыли, клубы и шлейфы которой поднимала огромная кавалькада.
Сам граф, как опытный царедворец, воспринимал эти «пассажи лести» как должный, хотя и порядком наскучивший лейтмотив его отношений со своим окружением. Старый, как мир, маскарад фальшивых улыбок, восторженных глаз и речей был с юности впитан и отменно изучен графом и потому никак не трогал его опытное сердце. Все это имело место, как того требовал придворный этикет, потому что от него − наместника и главнокомандующего, с огромною, едва ли не монаршею властью − зависело благоденствие, карьера и счастье всех, понаехавших из обеих столиц. И хотя Михаил Семенович подчас раздражался и уставал от заведенного порядка, он тем не менее не отказывал, да и не мог отказать в содействии многим главным фамилиям, родословная которых уходила корнями в седые допетровские времена.
Но если в целом свита наместника и производила неблагоприятное впечатление своими тривиальными, фальшиво-сладкими манерами, то манеры самого Воронцова были просты, достойны и благосклонны. Граф, по мнению высшего света, «более британец, чем русский», был одним из красавцев-стариков, которые особенно часто встречаются в Англии. Во всех его проявлениях был виден истинный, родовитый вельможа. Его наружность и приемы были обворожительны, а твердость и решительность в делах покоряла и заставляла уважать его даже тех, кто был настроен весьма негативно к его сиятельству.
…Покачиваясь в седле, припадая на подъемах к луке, он периодически привставал на стременах, остро вглядываясь в неотвратимо наступающие с каждой верстой горы, и по мере их приближения странное, неугомонно растущее беспокойство овладевало графом. Это прежде совершенно чуждое, незнакомое состояние бесило и выводило его из себя. С прибытием на Кавказ он с тревогой ощутил неясные метаморфозы, происходившие в его душе. За какие-то две недели граф изменился настолько, что как будто приобрел два разных лица, и прежнее − бесстрашное, хладнокровное − куда-то кануло, а на его место явилось новое − неуверенное, крепко сомневающееся.
Страх неудачи, боязнь за худой итог экспедиции пришли исподволь, но овладели им с безотчетной властностью. Еще месяц назад, оставляя по августейшему приказу Крым, граф, как всегда, был готов идти на смерть с холодной улыбкой, едва ли не фамильярничать с нею… Но вот он на месте… впереди его дебют на Кавказе − судьбоносное сражение с Шамилем, возможно, не одно… Враг изворотлив, отчаянно смел, хитер и коварен,
Различные виды хода лошади (шагом, рысью, иноходью, галопом, в карьер); условное обозначение на донесении, определяющее степень быстроты доставки этого донесения.