В Калифорнии морозов не бывает. Ирина Волчок
Читать онлайн книгу.
некому запирать. Дверь открывается наполовину, и веер света из коридора ложится точно на середину ковра. В комнате темно, тихо и пусто. Но это уже не важно. Я вхожу в комнату, включаю бра над диваном и закрываю дверь в коридор. Тогда дверь в коридор я тоже закрыл. Обхожу ковер, стараясь не наступить даже на его край. Вынимаю из шкафа пакет, в который запакована большая подушка. Вынимаю подушку из пакета. На подушке вышита морда тигра. Очень натуралистично. Тигр щурит желтые глаза и скалит хищные зубы. Или это он так улыбается? Наверное, улыбается. От подушки до сих пор пахнет духами, которые я не знаю. Или не духами, а цветами. Которые я тоже не знаю. Или какими-то пряностями, которые я тем более не знаю. За полгода я обнюхал сотни всяких флаконов в парфюмерных магазинах и столько же – коробок и пакетов со всякими приправами в гастрономах, но так и не наткнулся на этот запах. Или хотя бы на похожий. Я обходил магазины по кругу, заходил в одни и те же по нескольку раз. Продавцы сначала раздражались, потом настораживались – наверное, думали, что я потенциальный грабитель, потом привыкли – наверное, поняли, что я сумасшедший. Встречали, как родного. С интересом спрашивали, какой запах я все-таки ищу. Какие доминирующие ноты. Какая гамма. Какая гамма! Откуда я знаю? Невозможно объяснить нормальным людям, что я ищу такую гамму, которой пахнут усы тигра. И уши тигра так же пахнут. Особенно левое.
Я беру подушку с тигром в охапку и сажусь на пол возле дивана – как тогда. Прислоняюсь спиной к дивану – как тогда. И смотрю на ковер. Все как тогда, только тогда я не держал подушку в руках. Тогда подушка лежала на ковре. Тогда на ковре много чего лежало – простыня, подушка, покрывало… Она почему-то не захотела спать на диване и постелила все на пол. Прямо в середине ковра. Помню, что тогда меня это страшно рассмешило. Я смотрю на ковер, на котором сейчас ничего нет, и потихоньку смеюсь. С чего это мама решила, что мне плохо? Здесь мне очень хорошо. Очень хорошо. А то с какой бы стати я стал так мучиться, добираясь сюда каждую неделю под бесконечным дождем?
И ждать, когда, наконец, этот дождь кончится. А то правда с ума сойду. Ведь должен он когда-нибудь кончиться? Раз уж у него было начало, так пусть будет и конец. Пусть настанет зима. Пусть грянут такие морозы, чтобы я промерз насквозь. Чтобы ни одной теплой клеточки не осталось. Чтобы даже воспоминания о лете вымерзли навсегда. Мороз – это анестезия. Да, вот именно, мне нужна анестезия.
Ничего, вот дождусь мороза – и все пройдет. Это я сам себе такую примету придумал. Сумасшедшие всегда придумывают свои приметы.
А в ожидании морозов я каждые выходные приезжаю сюда, мокну по дороге, ломаю замки, поднимаюсь на второй этаж и сижу на полу возле дивана, глядя на ковер и сжимая в руках тигра, пахнущего не существующими в мире духами. И вспоминаю. Говорят, есть такой метод лечения сумасшествия – вспоминать все, что было. С самого начала. Вот я сижу и вспоминаю. Каждый раз – с самого начала. И каждый раз начало отодвигается все дальше и дальше.
Сейчас мне кажется,