Дома Кузнецов первым делом прошел в свой кабинет. На столе стоял дипломат с цифровым кодом. В нем лежали двадцать упаковок по десять тысяч зеленых. «Нордбанк» не жадничал, авансировал с размахом… Он с удовлетворением перебрал пачки и видел мысленно дачный фрегат среди береговых сосен.

      И все же чего-то ему недоставало. Чего? И вдруг понял. Кузнецов вытащил одну пачку, разорвал упаковку, бросил в ящик письменного стола. Дипломат захлопнул, сунул под диван. Взял телефонную трубку и набрал номер.

      Надежда Васильевна оказалась дома. Похоже, она обрадовалась его звонку.

      – Я уже читала, Борис Аркадьевич, как вы провели процесс в Таллине…

      – Надя, мне надо вас срочно увидеть, – прервал ее Кузнецов, – берите такси и приезжайте ко мне, адрес… У меня очень мало времени. Вечером улетаю в Рим. Первый правый подъезд от арки. Дверь металлическая. Код… Жду. – И отключился.

      Он почему-то был уверен, что она приедет. Принял душ. Побрился. Натянул легкий спортивный костюм. И стал ждать…

      Встретил ее в дверях.

      – Здравствуйте, – неуверенно произнесла она.

      Он не ответил. Закрыл дверь на засов. Повернулся к ней. В глазах ее плавала растерянность. Коснулся бровей, щек. И обнял.

      – Не надо, – прошептала она.

      Но когда он нашел ее губы, сама обхватила его шею руками. Плащ ее остался лежать у порога, шляпка – на телевизоре в холле. От сапог он ее освободил, когда занес в спальню. А дальше все провалилось в небытие.

      Потом они сидели за столом и пили кофе.

      – Я должен через полчаса поехать в офис, – сказал он.

      Прошел в кабинет, достал из ящика стола стопку зеленых и запасные ключи. Вернулся. Положил перед ней на стол.

      – Деньги и ключи от квартиры. Я научу тебя, как открывать дверной замок.

      Она вспыхнула, глянула на него в упор.

      – Я ничего не возьму, Борис Аркадьевич. Боюсь, что мы не поняли друг друга.

      – Не надо отчества, Надя. Забирай дочку, и переезжайте ко мне. Чувствуй себя здесь хозяйкой.

      Кровь отлила от ее лица. В глазах появилось смятение, но она не отвела их.

      – Это что, Борис, официальное предложение руки и сердца?

      – Так точно.

      – Давай отложим все до твоего возвращения…

      Римские «каникулы»

      Председателем Римского трибунала оказался низенький, тучный и улыбчивый