Код человеческий. Иван Беденко
Читать онлайн книгу.
со стороны покинутого навсегда Солнечного. Севернее кроме можжевельника ничего не было.
Игорь сохранил в памяти образ деда Никифора, дядькиного тестя, потерявшего жену в Солнечном. Такой же крепкий, как и дядя, только чуть более сухой, он обожал осиротевшего «казачонка» и вечерами после работы возился с ним, несмотря на жуткую усталость. Дед мастерил какие-то домики из спичек, учил подражать токованию голубей («сложи руки в замок, теперь чуланчик там сделай, прикрой большими пальцами… та не сильно… теперь дуй туды, как в дудку… молодец!»), пользоваться столярными принадлежностями («на, забивай гвозди в ту чурку, пока не упреешь») и брал с собой в пустоши, когда садик не работал.
Однажды к Виктору Николаичу пожаловали таинственные визитеры. Двое мужчин в черных костюмах о чем-то негромко поговорили с ним на кухне, а затем быстро ушли. Вечером того же дня дядя Витя с тетей горячо спорили. Она что-то возражала, до уха мальчика доносилось ее «не отдавай…», «ты же Максиму обещал…» и дядькин приглушенный бас.
Через месяц визитеры забрали Игоря в Улей. Приемные родители проводили до самого Защекинска, там обняли – и больше Нерв их не видел.
Вообще станичка промелькнула быстро, казалось, что именно с Улья началась история Игоря, с Ульем связана масса ярких воспоминаний, здесь по-прежнему трудится любимый Учитель.
Как-то жарким майским днем Кремов старался не уснуть, слушая в большой полупустой аудитории лекцию по невербалке. Так предмет называли все обитатели Улья от начальствующего состава до ленивых курсантов, помечавших аббревиатурой «НКО» титульные листки конспектов. Игорь принципиально написал на обложке тетради длинное: «Невербальная коммуникация в обществе» – и на первом занятии усердно, как обычно, пытался вникнуть в суть. Но то ли позднее время (лекция читалась последней), то ли жаркая погода, сморившая слушателей, то ли еще какая причина, но не шла в сознание мерная убаюкивающая речь профессора Казимирова. Тот расхаживал вдоль преподавательской кафедры, сухонький интеллектуал за шестьдесят. Уложив голову на столешницу, Кремов из последних сил разбирал его слова «о предмете и методе», как вдруг в аудитории повисла тишина. Встревоженный Игорь принял вертикальное положение, испугавшись, что остановка из-за него. Но нет, Казимиров не смотрел на сонного курсанта, он не смотрел даже в сторону амфитеатра, где на разных ярусах развалились три десятка молодых людей. Преподаватель, осекшись на полуслове, устремил взгляд в точку за окном. Впрочем, кроме Игоря встрепенулась лишь пара человек, остальные блаженно сопели, сраженные весенними лучами и недавним обедом.
– Внимание! – неожиданно громко скомандовал Казимиров, развернувшись к курсантам.
От окрика публика начала приходить в себя, зашуршали конспекты, покинувшие объятья морфея ошалело таращились по сторонам, наивно полагая, как и Кремов, что суета возникла по их вине. Но ни в чей адрес упрека не последовало, наоборот, опустив дисциплинарный