Как и предполагал Хью, дожди лили весь сентябрь и октябрь.

      Но сегодня ноябрьское небо было чистым. Ежась от холода, он достал банку черной краски, хранившейся под лестницей подвала, и направился к главной двери дома своей матери.

      Занимался рассвет, но даже несмотря на рабочий день, Ислингтон-стрит была почти пустынной.

      Сначала Хью подправил некоторые неровности, затем положил свежий слой краски. Теперь дверь должна была сохнуть: ее нельзя было закрывать в течение нескольких часов. Зная об этом, он заранее положил в рюкзак ноутбук и оставил его в главном холле.

      Он вошел в дом, его рабочие сапоги гулко отдавались по кремово-синему плиточному паркету. Сняв обувь, Хью вытащил ноутбук из рюкзака и, оставшись в мягких толстых носках, подошел к главной парадной лестнице. Слева от него располагалась первая из двух приемных, но он не собирался работать там. Хью сел на третьей ступени парадной лестницы, положил ноутбук на колени и приступил к делам.

      По крайней мере, таков был его первоначальный план – плодотворно поработать. Но внимание Хью постоянно рассеивалось: электронные письма так и остались непрочитанными, звуковые оповещения из мессенджеров тоже игнорировались.

      Кто же так подшутил над ним? Он никогда бы не решился работать здесь.

      Его отвлекали запахи дома: здесь ощущалась затхлость, вероятно из-за множества коробок, заполонивших пространство. Окна явно давно не открывались, свету трудно было проникнуть внутрь. Бросая беглый взгляд на каждую из дверей, он вспоминал, как свет, вместо того чтобы освещать пространство и делать его более ярким, порождал ощущение мрачности и покинутости.

      Собственно, так и произошло в итоге: дом оказался заброшенным. Ни разу с тех пор, как Хью переехал в подвальную квартиру, он не появлялся здесь. Тогда, три года назад, это было слишком тяжело. Он не готов был иметь никаких дел с этим домом.

      Хью поднялся, желая размяться. Но выходить на улицу не стал. Вместо