Вечером комендант базы, за глаза уже прозванный лейтенантами Вованом, пригласил офицеров к себе на ужин. Прибыл и командир полка, летчиков которого предстояло обучать лейтенантам, – полковник Нгуен Во Цзинь, худой и жилистый офицер с необычайно пристальным взглядом. Впрочем, он больше молчал – видимо, уже узнал все интересующие его подробности от Хваленского.

      – Со спиртным у нас туго, – извиняющимся тоном сказал Ван, – а вот с хлебом попроще…

      С этими словами он, загадочно улыбаясь, достал из своего вещмешка завернутый в полиэтиленовый пакет черный хлеб. Как раз такой, что продавался в любом продуктовом магазине Союза.

      – Не спрашивайте, откуда, – усмехнулся он, увидев изумленные лица офицеров. – Давайте выпьем за ваш успех и нашу старательность!

      Он разлил по стаканам душистый зеленый чай.

      – Когда американцы стали бомбить наши города, у нас было всего двадцать пять «МиГ-17», – рассказывал он. – Двадцать пять – на всю страну. Американцы за раз посылали на бомбежку больше самолетов, чем мы тогда имели. Но мы выстояли. Сейчас китайцы поставляют нам все больше этих самолетов, и мы наносим американцам большие потери. Не собьем – так отгоним бомбардировщики. И то хлеб, как у вас говорят. Ваши новые «МиГи», думаю, окажутся еще более хорошими, и мы с их помощью совсем победим американцев.

      – За ваших летчиков, полковник! – поднял свой стакан Хваленский.

      – И за ваших, капитан!

      Хлеб оказался немного черствым, но зато настоящим, родным…

      Глава 5

      Гранит науки

      Друзья сидели в хижине и, обливаясь потом, учили команды из капитанского блокнота. Термометр показывал около тридцати – и даже пролившийся около полудня дождь не принес прохлады. Все время хотелось пить. По совету Хваленского лейтенанты налегали на зеленый чай без сахара. Действительно, помогал он лучше, чем холодная вода.

      Со стороны аэродрома доносился шум реактивного двигателя – капитан облетывал собранный накануне «МиГ».

      – Пилядь, – с грустью сказал Ашот, заложив руки за голову и глядя в потолок. – Я сюда летать ехал, а не это чик-чирик учить…

      – Чтобы летать – научись чирикать, – заметил Володя, которому, как и Ашоту, вовсе не улыбалось целыми днями зубрить команды на чужом языке, а летать хотелось зверски. За тем ведь и ехал. И ладно бы надо было просто заучить эти фразы… нет, все оказалось куда сложнее! Говоря по-вьетнамски, следовало обращать внимание на тон, которым произносилось слово. Сказанное с разной интонацией и ударением, оно могло иметь совершенно разные значения при похожем звучании. Беглый разговор и вправду слегка походил на птичье пение. Володю выручал музыкальный слух. У Васи с этим было значительно хуже, а уж про Ашота и говорить не приходилось – гордому джигиту язык почти не давался. Однако деваться было некуда – Хваленский ясно сказал, что никто не поднимется в воздух, пока не сдаст ему зачет по командам.

      – Да