Правда во имя лжи. Елена Арсеньева
Читать онлайн книгу.
чудный французский фильм «Графиня де Монсоро» и то, что Анри Четвертого там ласково называли Анрио. И тотчас заметила, что Евгений как-то странно дергается на подножке и машет, что-то крича, однако разобрать слова невозможно: «Славянка» прощалась очень громко. Лиде на миг показалось, что Евгений даже пытается спрыгнуть с подножки, но кто-то удерживает его. Может, легендарная Наденька подоспела-таки?
Поезд чуть повернул, и Евгений исчез из поля Лидиного зрения. И тут наконец руки у нее разжались, и тяжеленный Анрио шлепнулся на перрон, возмущенно взвизгнув. Утвердившись на лапах, коротковатых для его мощного тела, повернул большую голову с тупым лбом и внимательно уставился на Лиду. Над его глазами было два желтых пятнышка. Морда курносая, брыластая, вроде бы сонно-добродушная, однако в складках губ вдруг просверкнули внушительные зубищи. Бульдог, что ли? Нет, кажется, эта порода называется ротвейлер. Или как-то в этом роде.
Господи… да ведь это одна из самых неуправляемых пород! Пес-боец! Если он разозлится, Лида никогда с ним не справится. Да и если не разозлится… В соседнем подъезде того дома, где жила Лида в Нижнем, обитал такой же ротвейлер, и ей не раз приходилось видеть, как его крепенький хозяин, с каждым месяцем и годом обретавший все большее сходство со своим псом, влачится в кильватере его напористого движения, только делая вид, что это он выгуливает пса. На самом же деле всякому было ясно, кто тут кого выгуливает!
Анрио смотрел на Лиду, а Лида смотрела на него. Взаимное созерцание затягивалось. Почудилось ей или в глазах с желтыми пятнышками и впрямь вспыхнуло недоумение?
– Чего уставился? – сердито спросила она, перехватывая поводок и норовя повернуть пса так, чтобы не пялился на нее больше. Может, если не станет смотреть – не догадается о подмене? Она забыла, что зрение не относится к числу определяющих собачьих чувств.
Глаза-то отвести Анрио отвел, но потянулся к подолу красного сарафана и принялся его сосредоточенно нюхать. Сарафан, конечно, пахнул знакомо – Соней, и тяжелые складки, собравшиеся на загривке Анрио, разошлись. Но тут же угрожающе собрались снова, когда влажный нос пополз по голым Лидиным ногам.
Вот сейчас учует незнакомый запах, вот сейчас обидится, что его подсунули абы кому, и выразит свой протест самым доступным для всякой собаки – а особенно такой страшной! – образом… И Лиде до того стало жаль своих точеных, загорелых, стройных ножек – «самых красивых в Северолуцке и районе!» – что она мгновенно утратила власть над собой и забилась, задергалась, обеими руками и коленками отпихивая от себя пса и истерически вскрикивая:
– Пошел вон, дурак! Пошел вон!
Анрио оказался на диво послушен. Мигом убрал свой мокрый нос от Лидиных ног, повернулся и затрусил по перрону, свесив тяжелую голову меж плеч и вихляя задом. Двигался он в ту сторону, куда только что ушел поезд. Лида с тупым облегчением смотрела ему вслед, потом ощутила, что руке ее как-то подозрительно легко и свободно. Да ведь с нее соскользнул