Дружный семейный завтрак в столовой для работников «Изобилия». Длинный стол, скамьи с орнаментом на спинках, полезная овсянка и вареные яйца, тоже полезные. Никесы в сборе, за исключением Ариадны и старшего брата, двадцатисемилетнего Арчибальда, который год назад женился и живет в Касиде. Плюс Лерка – сбоку припека.

      Перед началом утренней трапезы Глеб Никес, как заведено, спросил:

      – Что нас ждет?

      – Успех! – ответили хором домочадцы.

      И она вместе со всеми, хотя чувствовала себя то ли кукушкой, нагло обосновавшейся в чужом гнезде, то ли самозванкой, втершейся в герцогский дворец, то ли просто обманщицей, потому что нужен ей не «успех», о котором они столько говорят, а волшебство, на которое они не обращают внимания, хоть и живут в магическом измерении. Вернее, пресловутый успех тоже, но лишь как материальная подпитка, потому что без денег никуда. Ведьмовские способности у нее, похоже, на нуле – если б были, уже проявились бы так или иначе – и не светит ей стать второй Олимпией Павлихиной. Найти бы хоть какое-нибудь завалящее приключение на свою задницу, а то ведь обидно… Вроде как побывать у моря и ни разу не искупаться.

      Молодые Никесы дежурили на кухне парами, и мыть посуду досталось Лерке с Лидией.

      – Тебе ничего особенного ночью не снилось? – спросила она сквозь плеск воды, вспомнив, как подкрадывался к ней вчера иссиня-серебряный лунный свет, пока Глория не прогнала его своим слоганом.

      – Нет. – Девочка мотнула хвостиком; без ультрамариновой бейсболки она выглядела до того невзрачно, что разбирала жалость. – Я почти не вижу снов. Иногда мне кошмар снится… Куст, у которого обрываются корешки, мне от него бывает плохо и страшно. Злата сказала, этот сон для меня символизирует смерть. Или какая-нибудь коротенькая ерунда мелькает перед тем, как проснусь. А настоящих интересных снов, о которых рассказывают, у меня вообще не бывает.

      – Наверное, ты сильно устаешь с этой менеджерской беготней и поэтому спишь как убитая. Говорят, так даже лучше, для здоровья полезней.

      – Наверное, – рассеянным эхом отозвалась Лидия, споласкивая тарелку с зеленым ободком и слегка надбитым краем.

      Устроились в сквере, притащив складные стульчики для тех, кому не хватило места на скамейках. Бертран, пятнадцатилетний Ричард, Глория, Лидия, Марианна. «Наша гостья из параллельного мира чудесных и сокрушительных маркетинг-технологий». На гостью глазели, и можно было только гадать, что вызывает у зрителей неуемное любопытство: выданная Бертом лестная характеристика или напоминающая распухшую черносливину отметина под левым глазом. Или, возможно, шокирующее сочетание того и другого? Глазеть на нее было кому,