Душа-потемки. Татьяна Степанова
Читать онлайн книгу.
вспомните. Очередь с первого на пятый этаж в обувной отдел за финскими сапогами. Очередь в парфюмерию за губной помадой… Алая… Забыли номер? Алая такая… Ничего, и это вы тоже вспомните. И даже то, как аппетитно хрустел вафельный стаканчик со сливочным мороженым.
Вон там, слева у колонны, которую потом сломали.
Там всегда стояла продавщица мороженого…
А потом ее убили, как и тех… других…
Глава 1
ПРОИСШЕСТВИЕ ИЗ СВОДКИ ПОД ГРИФОМ «СЕКРЕТНО»
Июль 1980 года
Оно всегда выглядело старым, это здание универмага. На перекрестке уютнейшей из московских площадей, в обжитом, засаженном тополями, плотно застроенном уголке столицы. Выпуклый фасад смотрит прямо на площадь. И буквы вывески – оранжевые, порой мигающие призывно, а порой режущие глаз своей победоносной яркостью: «Замоскворецкий». Универмаг «Замоскворецкий», его еще вся округа называет просто либо Магазин, либо Мосторг.
Вывеска вспыхивает… Как будто там, в электросети, кто-то устроил короткое замыкание, потом едва тлеет и тихо гаснет. Одновременно гаснут и фонари на площади и на Александровской улице. Четыре часа утра, но у центрального входа в Замоскворецкий универмаг много машин – черные «Волги», желтые милицейские «газики». Конечно, не так много, как было днем на Таганской площади у театра, где вся Москва собралась проводить в последний путь своего Поэта, и не так много, как там, на Ваганьковском кладбище, куда все пришли потом, и стояли, несмотря на жару, и прощались…
Прощались не только с ним, поэтом Высоцким, а еще с чем-то внутри себя, что казалось таким важным, свободным, поправшим запреты, что пело, куролесило, жаждало истины, стучалось во все двери, такое живое, родное, свое, а затем вдруг оборвалось гитарной струной…
Лейтенант милиции Федор Гущин в свой первый рабочий день в пятнадцатом отделении милиции в шесть утра попал прямо в оцепление на Таганку, где уже собирались толпы народа и рядами выстроились автобусы и грузовики. Вечером его вместе со сводным отрядом милиции перекинули в Крылатское на канал, где шли соревнования по гребле. В Москве ведь проходили Олимпийские игры. А поздней ночью все пятнадцатое отделение милиции подняли по тревоге в связи с происшествием в Замоскворецком универмаге.
Там, на Таганке, в оцеплении… Они стояли под солнцем, в мокрых от пота милицейских гимнастерках, фуражках, не спасавших от пекла. И порой ловили на себе косые взгляды из толпы – огородили, не пускаете… выстроились в цепь, а мы все равно пройдем туда, к театру, к гробу, сомнем вас, сломаем, сплющим в лепешку, если только посмеете… если хоть кто-то из вас хоть что-то поперек – нам, против нас…
А потом, когда гроб с поэтом выплыл на руках и вся площадь затаила дыхание, готовая взорваться, кто-то всхлипнул, закрыл лицо руками.
Это был младший лейтенант милиции Елистратов, стоявший рядом с лейтенантом Федором Гущиным в оцеплении. Фуражка, погоны, серая милицейская гимнастерка – при полной выкладке, при исполнении служебных обязанностей, при всем честном народе, – этот двадцатилетний мальчишка в форме плакал, как ребенок, потерявший отца.
И какой-то пожилой мужик из толпы подошел к нему сзади и обнял за плечи и сказал: «Сынок… не надо…»
А потом еще какая-то девушка и женщина с ребенком на руках… И как-то все смешалось – народ, оцепление, милиция. И не случилось никакой давки. Потому что в этот миг каждый печалился о тех, кто рядом, и боялся причинить боль.
Вечером на дежурстве в Крылатском под свист и рев трибун лейтенант милиции Федор Гущин думал о том, что видел. Есть дни… пусть даже это самый первый твой рабочий день, когда внезапно понимаешь, ради чего вообще все – твой выбор, твоя профессия, твой путь… Твой дальнейший путь.
Странно, несмотря на адскую усталость, он горы был готов свернуть. И пахать так, что… в общем как надо, сколько надо и в сто раз больше – пахать на работе.
Но в здание Замоскворецкого универмага его не пустили. Молодой сотрудник. И вообще все пятнадцатое отделение милиции оставили в оцеплении у дверей на Александровской улице. Когда они распахивались – а внутрь проходило много народа: члены следственно-оперативной группы с Петровки, 38, из отдела по раскрытию убийств МУРа, криминалисты, прокурор города, следователи, сотрудники вневедомственной охраны, – когда двери универмага распахивались, Гущин мог разглядеть небольшой участок первого этажа. Гранитная лестница наверх с дубовыми перилами, мраморный пол, посыпанный опилками, и сразу налево – отдел парфюмерии, а за ним кожгалантерея.
Но первую жертву обнаружили не там.
Все тела были найдены на разных этажах универмага.
– Эй, лейтенант, что спишь на ходу, подержи дверь.
Криминалисты из управления с громоздким оборудованием для видеосъемки. Японская аппаратура, говорят, в экспертном управлении и видеомагнитофон имеется. Научный прогресс, вовсю, так сказать, на службе охраны правопорядка… так на лекциях в Высшей школе зубрили…
Двери тугие, старые еще, дубовые. Вроде широкие, но открывается лишь одна половина –