Наблюдая за русскими. Владимир Ильич Жельвис
Читать онлайн книгу.
Говорить тогда можно было разве что о принудительной миграции, когда целые народы (чеченцы, ингуши, крымские татары и другие) были насильственно переселены с их родовых земель в голую степь, где в массовом порядке и погибали.
Однако «союз братских народов» приказал долго жить. «Распалась цепь великая, распалась, расточилася». На окраинах Российской Федерации из этих самых бывших братских республик образовались бедные государства. Украина, Молдова, Грузия, Азербайджан, Армения, республики Средней Азии, сперва несколько опешив от свалившейся на них свободы, стали потихоньку организовывать свою жизнь. И в ходе этой организации обнаружилось, что Россия, эта «тюрьма народов», не так уж плоха. Нет, националисты ее, конечно, всячески поносили, вспоминая реальные и выдуманные грехи, но народы этих стран поняли, что в России, по крайней мере, можно заработать, чтобы содержать семьи, а дома – отчаянная безработица или зарплата, на которую без слез смотреть невозможно.
Толпы украинцев, молдаван, кавказцев и жителей Средней Азии потекли в Россию, согласные на любую грязную, неприятную и отвратительно оплачиваемую работу: все-таки по сравнению с зарплатой на родине российские деньги выглядели как целое состояние. Да и на какие еще доходы могли рассчитывать люди без квалификации? Они соглашались на любые условия жизни, без официальной регистрации, без медицинского обслуживания, без заботы профсоюза, в жутких жилищных условиях – только бы не выгнали, только дали бы немножко заработать, ведь дома дети голодные!
Из Вьетнама и Китая к нам поехали торговцы и крестьяне. Ну им-то и подавно было не привыкать к трудной жизни. Мне рассказывали, что на Дальнем Востоке в советские времена русские колхозы отказывались вызывать на соревнование колхозы «советских китайцев»: бесполезно, трудолюбие китайских крестьян било все мыслимые рекорды. (Потом все эти колхозы ликвидировали, судьба китайских колхозников оказалась плачевной, но это уже другая история.)
Как мы отнеслись к нашествию всех этих «языцей»? Здесь нам поможет так называемый комплекс неполноценности. Рассмотрим его в несколько упрощенном виде. Этот комплекс характерен для всех народов и всех конкретных людей. Мы ведь все несовершенны, и всегда рядом есть кто-то, кто может сделать то, чего не можем мы. Это огорчает, но это и стимулирует. К примеру, если ребенок видит, что он слабее сверстников, которые его обижают, у него есть два пути: заняться спортом и стать сильнее или учиться лучше, чем ребята в его классе, и стать умнее. Так он пытается ликвидировать свою неполноценность: не преуспел в одном, зато стал выше в другом.
Впрочем, есть и третий путь: ничего не предпринимать, но начать думать, что остальные ребята – все сплошь дураки, а ты выше их всех. Комплекс неполноценности перерастает в комплекс превосходства.
То же – с народами. Мы можем видеть, что какой-то народ что-то делает лучше, чем мы. Можно восхититься и попробовать им подражать. Ну, например, стать вежливыми, как англичане, или пунктуальными, как немцы.