Проктор распахнул двойные двери библиотеки, впуская миссис Траск с серебряным подносом, на котором она несла утренний чай.

      Погруженная в полумрак комната освещалась только затухающим огнем из камина. Перед камином в «ушастом» кресле Проктор видел неподвижную фигуру, плохо различимую в слабом свете. Миссис Траск подошла к ней и поставила поднос на приставной столик у кресла.

      – Я подумала, что вы не откажетесь от чашечки чая, мисс Грин, – сказала она.

      – Нет, спасибо, миссис Траск, – раздался тихий голос Констанс.

      – Ваш любимый. Жасминовый, первый сорт. А еще я принесла мадленки. Только что испекла – я ведь знаю, как вы их любите.

      – Я не особо голодна, – ответила Констанс. – Спасибо вам за беспокойство.

      – Ну, я оставлю их на тот случай, если передумаете.

      Миссис Траск улыбнулась по-матерински, повернулась и направилась к двери. Когда она подошла к Проктору, улыбка исчезла с ее лица, уступив место озабоченному выражению.

      – Меня не будет всего несколько дней, – произнесла миссис Траск вполголоса. – Моя сестра должна выйти из больницы к концу недели. Вы уверены, что справитесь?

      Проктор кивнул, проследил за тем, как она торопливой походкой удалилась в кухню, и снова перевел взгляд на фигуру в кресле.

      Прошло больше двух недель с того дня, когда Констанс вернулась в особняк на Риверсайд-драйв, 891. Она появилась мрачная и молчаливая, без агента Пендергаста и без всяких объяснений относительно того, что случилось. Проктор, как шофер Пендергаста, его бывший подчиненный по военной службе и ответственный за общую безопасность, чувствовал, что в отсутствие агента именно он обязан помочь Констанс. Ему понадобилось немало времени, терпения и сил, чтобы убедить ее рассказать обо всем. Даже теперь в этой истории было мало смысла, и Проктор не вполне понимал, что же произошло на самом деле. Но он точно знал, что этот огромный дом без Пендергаста изменился – изменился коренным образом. Как и Констанс.

      После возвращения из Эксмута, куда она уезжала, чтобы помочь специальному агенту А. К. Л. Пендергасту в частном расследовании, Констанс на несколько дней заперлась у себя в комнате, принимая пищу лишь после долгих уговоров и с большой неохотой. Когда она наконец вышла из своего заточения, то показалась совсем другим человеком: исхудала, стала похожа на призрака. Проктор всегда считал ее хладнокровной, сдержанной, прекрасно владеющей собой. Но в последующие дни ее настроение постоянно менялось: она то пребывала в апатии, то вдруг наполнялась беспокойной, бесцельной энергией и ходила по холлам и коридорам, будто искала что-то. Она потеряла всякий интерес к своим занятиям, которые так увлекали ее прежде: к составлению родословной семьи Пендергаста, исследованию антиквариата, чтению, игре на клавесине. После нескольких тревожных визитов лейтенанта д’Агосты, капитана Лоры Хейворд и Марго Грин Констанс перестала кого-либо принимать. И еще она постоянно была начеку – Проктор не мог бы иначе описать ее состояние. Оживлялась она только в тех редких случаях, когда звонил телефон или когда Проктор приносил почту. Он понимал, что она постоянно ждет весточки от Пендергаста. Но никаких сообщений от него не приходило.

      Некое высокопоставленное лицо в ФБР позаботилось о том, чтобы сведения о поисках Пендергаста и о сопутствующем официальном расследовании не просочились в прессу. Тем не менее Проктор постарался собрать всю доступную информацию об исчезновении своего нанимателя. Поиски тела, как он выяснил, продолжались пять дней. Поскольку пропавший был федеральным агентом, для его обнаружения были приложены исключительные усилия. Катера Береговой охраны обследовали воды близ Эксмута; местная полиция и Национальная гвардия прочесали береговую линию от Нью-Гемпшира до Кейп-Энн в поисках хоть какого-нибудь следа, пусть даже клочка одежды. Ныряльщики тщательно исследовали скалы, куда могли унести тело подводные течения и где оно могло зацепиться, прошлись сонаром по морскому дну. Но ничего не нашли. Дело официально оставалось открытым, однако негласное заключение сводилось к тому, что Пендергаста – серьезно раненного во время схватки, ослабленного борьбой с коварными приливными течениями, непрерывными накатами волн и холодной, не более десяти градусов, водой – унесло в море, где он и утонул, а тело его исчезло в пучине. Двумя днями ранее адвокат Пендергаста, партнер одной из старейших и наиболее осторожных нью-йоркских фирм, связался наконец с единственным живым сыном Пендергаста, Тристрамом, и сообщил ему печальную новость