Аббат выслал группу молодых послушников, чтобы препроводить гостей в пиршественный зал. Юноши пришли в ранних африканских сумерках, неся факелы, которыми освещали путь.

      В одном из пришедших Ройан узнала Тамре, мальчика-эпилептика. Когда она тепло улыбнулась ему, он робко вышел вперед и протянул букет цветов, набранных у реки. Неготовая к такому проявлению учтивости, она поблагодарила его на арабском:

      – Шукран.

      – Таффадали, – немедленно отозвался мальчик, используя такую форму слова, что стало ясно: он свободно говорит на этом языке.

      – Где ты научился арабскому? – спросила заинтригованная Ройан.

      Тамре смущенно опустил голову и пробормотал:

      – Моя мать из Массауа, что на Красном море. Это язык моего детства.

      Всю дорогу в монастырь он шел за ней, как приласканный щенок.

      Они снова спустились по лестнице, высеченной в скале, и вышли на террасу, освещенную факелами. Узкие арки были забиты людьми, и, следуя за послушниками, расчищавшими им дорогу, путники слышали приветствия на амхарском. Черные руки тянулись к ним, желая коснуться.

      Пригнувшись, они вошли под низкую арку ворот первого зала храма. Тот был освещен светильниками и факелами, так что лица ангелов и святых казались живыми в полусумраке. Каменный пол устилали свежие камыши и тростник, от которых в затхлом, дымном воздухе легче дышалось. На первый взгляд на этом упругом ковре сидели все монахи монастыря. Они встретили гостей криками радости и благословениями. Рядом с каждым из сидящих стояла бутыль с теем, медовым алкогольным напитком. По счастливым, потным лицам монахов нетрудно было понять, что возлияния начались.

      Пришедших подвели к месту, оставленному для них прямо перед деревянными дверьми в квиддист, средний зал. Провожатые предложили устраиваться поудобнее. Как только путешественники уселись, другие послушники принесли бутыли с теем и, опустившись на колени, поставили перед каждым отдельный глиняный сосуд.

      Тессэ склонилась к своим спутникам и прошептала:

      – Лучше мне попробовать это первой. Крепость, цвет и вкус напитка различаются по всей Эфиопии. Кое-где он поистине ужасен. – Она подняла бутыль и сделала глоток из длинного горлышка. Потом опустила сосуд и сказала с улыбкой: – Хорошо сварен. Если будете осторожны, то все закончится благополучно.

      Монахи, сидящие вокруг них, уговаривали выпить, и Николас поднял бутыль. Все захлопали и радостно закричали, когда он сделал первый глоток. Тей оказался легким и приятным, сильно пахнущим диким медом.

      – Неплохо! – высказался он, но Тессэ еще раз призвала