Суббота, одиннадцатое марта 1933 года

      Ночь с пятницы на субботу Яков провел в раздумьях. Не то чтобы он не спал вовсе, но и не думать о сложившейся ситуации не получалось. Вообще-то колебания «на пустом месте» были для него не характерны, тем более в этом случае. Ему просто нечего было обдумывать – Яков знал правду практически с первого момента. Ну, пусть не знал наверняка, но уж точно догадывался, каким, в конце концов, окажется ответ. Оставалось лишь решить, что теперь со всем этим делать, но вот это у него как раз и не выходило. Он просто не знал, на что теперь решиться.

      И все-таки ночь – какой бы мучительной она ни оказалась – не прошла даром. Осела муть, и появилась какая-никакая ясность во всем, что касалось сложившейся ситуации. Поэтому, отменив забег, но зато выкупавшись в проруби, Яков направился в Бюро и два часа кряду обговаривал с адъюнктом Суржиным неотложные мероприятия, долженствующие обеспечить его превосходительству столоначальнику полную свободу действий. Ну и задницу прикрыть – обычное дело для чиновника его уровня – никогда не помешает.

      В десять он вышел из здания Бюро и, взяв с открытой парковочной стоянки свой собственный «Кокорев-Командор», отправился в старый город на Вендский торг. Там на пересечении Красной и Одежной линий в чайной «Господин Великий Новгород» Яков заказал большую кружку соловецкого взвара[2] и, закурив сигару, приготовился ждать. Если Варвара назначила встречу в половине одиннадцатого, хорошо если придет в начале двенадцатого. Поэтому Яков, собственно, и выбрал чайную. Здесь тепло и сухо, и можно в тишине и покое выпить чего-нибудь горячего – взвара, например, – выкурить сигару и, неторопливо обдумав свои планы, еще раз убедиться, что ввязываешься в чистой воды авантюру. Во что-то до ужаса напоминающее военные экзерсисы по ту сторону фронта, когда импровизируешь на ходу и думать не думаешь ни о последствиях, ни о цене. Следовало, однако, признать, что ни должность – столоначальник, ни звание – премьер-дознаватель, ничего, в сущности, в Якове за прошедшие годы не изменили. Как был рисковым парнем, так им и остался даже тогда, когда вошел в возраст. Горбатого, как говорится, только могила исправит, но вот умирать Яков не собирался ни в коем случае. В особенности теперь, когда в его жизнь так стремительно и неординарно вошла таинственная Альв Ринхольф.

      А Варвара пришла в одиннадцать двадцать семь. Не извинилась – с чего бы вдруг? – не объяснила причину опоздания, поскольку никогда ничего и никому не объясняла, хмыкнула, глянув «сучьим глазом» на пустую кружку из-под взвара и окурок сигары, усмехнулась и, сев напротив Якова, который даже не успел подвинуть ей из вежливости стул, закурила сама.

      – Надеюсь, это не то, о чем я подумала. – Улыбка великосветской шлюхи и облачко сизого дыма, пропущенного