Мотылёк

      Мальчик узнал, что умрёт, и громко рыдает.

      Улыбается мама: что за брызги из ландышей мая?

      «Это будет не скоро, так не скоро, почти никогда,

      И сперва буду я, и ещё не умру, а состарюсь,

      Да и это почти никогда, сколько вёсен растает».

      Не смолкает малыш: всё равно это будет, будет!..

      Горе заговаривает мама, как водицу студит:

      «Вон летит лепестковая жизнь, мотылёк,

      И увянет так скоро, как домик-цветок».

      Только это не в счёт.

      Заговоры не действуют, горе кричит и течёт.

      «Ах, малыш… С океанами тянется век черепах, альбатросов.

      Им песчинка – век мотылька, но их жизни равны, говорят,

      Если радостью мерить».

      «Как же так?»

      «Может быть, как во сне, не проснулся пока,

      Здесь – миг, а там проживается много».

      «Мотылёк проживает во сне?»

      Вот и горе ушло.

      Но какою дорогой?

      Улетел мотылёк. И состарилась, и умерла красавица-мама.

      В сон из тени на свет лиц и жизней обрывки,

      Твоих парусов чёрных, алых летят панорамы.

      Всюду женщина – знак… гений, ангел изменчивости, тёмное пламя,

      Как дробится оно в диких водах над головой, под ногами.

      И как будто родился горой… баобабом, сосущим века,

      Океаном, гудящим черепахами, альбатросами,

      Под луною вздымающимся, цепенея торосами,

      Но отмерили век мотылька.

      По судьбе, по стерне, чисто силой краплёною крыто,

      И обрюзглые мысли плетутся, как свиньи в корыто.

      Философскую паузу чуткое держит кладбище,

      Отдалится, прикинется рощей уютной в накрапах

      И стервятников, чинно кивающих, держит за лапы,

      Гладит, но и грозит: чьи там глазки всё делят и рыщут?

      Выручай, мотылёк,

      Принеси ему

      Орошённую утра улыбку,

      Где беда так не скоро, почти никогда…

      В любовь погружённое,

      И зерно заполняет мир.

      Кто любит, быстрее живёт,

      Но между песчинок часов.

      Колыбельная мраку улыбка.

      Выноси, мотылёк.