Я нажимал и нажимал, выдавливая из красной кнопки крохи противного писка. Никто, ясное дело, не открывал. Бил в двери ногой, напевал весёлые куплеты. Думал даже зайти к соседям, жал на такую же самую красную кнопку, но там тоже никто не открывал. Что делать? – подумал. Других адресов у меня не было, в этом городе меня нигде не ждали. Швырнул рюкзак под стену, уселся на коврик, открыл термос, когда-нибудь они возвратятся, – подумал я, – и так или иначе пожалеют.

      Через какое-то время заметил, что за дверью кто-то ходит, довольно беззаботно, и что-то сам себе напевает. Соседи снизу, – подумал я. Но нет – ходили-таки за дверью, к которой я привалился. Я вскочил на ноги и потянулся к звонку. Шаги стихли, потом едва слышно приблизились. Кто-то разглядывал меня в глазок. Я шагнул назад, чтобы можно было разглядеть мои очки. Главное – произвести впечатление, – подумал. Двери открылись.

      У неё была игривая причёска. Не просто окрашенные в белый цвет волосы, а окрашенные разными оттенками белого. Приятные и праздничные. Взгляд вопросительный, сонный. Вообще выглядела заспанно. Красная пижама, поверх которой абы как накинут белоснежный халат с гостиничным лейблом. Время от времени он сползал, и тогда она напоминала боксёра, который, готовясь выходить на ринг, сбрасывает командный халат на плечи массажистов. Зелёные глаза, бледная от курения кожа, нежная шея, стояла босиком, переступая с ноги на ногу.

      – Ты кто? – спросила, заглядывая мне за спину.

      – Рома, – ответил я, тоже оглядываясь. – Вам мама моя звонила.

      – Мама? – не поняла она. – Для чего звонила?

      – Я у вас жить буду, – объяснил я.

      – С мамой?

      – Сам. Мама дома.

      – Дома? – переспросила она, поправляя всё сползавший халат. – И что она делает, дома?

      – У неё процесс, – ответил я.

      – Что?

      – Процесс. Она юрист.

      – Всё, – вдруг вспомнила она, – вспомнила. Ты Рома, да?

      – Рома.

      – Мама – юрист.

      – Точно.

      – А что у тебя на голове?