Агата не думала, что сумеет заснуть той ночью; разве можно спать в логове у врага? Да еще и после всего случившегося?

      И только когда какой-то шум ее разбудил, Агата поняла, что не просто заснула накануне, но еще и проспала всю ночь словно убитая.

      Девушка огляделась. Отведенная ей комнатушка была небольшой, с голыми стенами и шкафом, забитой одеждой самых разных размеров, фасонов и цен. В крошечной смежной уборной обнаружились стопки полотенец, запас зубного порошка, мыла, зубных щеток, бритвенных приборов и шпилек для волос. Похоже, здесь на ночь-другую частенько находили прибежище вражеские агенты.

      Разбудивший Агату шум доносился из общей комнаты. Выходить девушке очень не хотелось; ей казалось, будто при свете дня все сразу поймут, что никакой она не секретный агент Третьего континента. Тем не менее Агата понимала, что не может вечно прятаться в комнате.

      В общей комнате девушка увидела Сегрина с Кирби; привлекательного мужчины, которого называли Милорд, не было.

      – Доброе утро, – поздоровалась она.

      – Доброе, – отозвался Сегрин, искоса глянув на Агату. – Как насчет оладий на завтрак?

      – Это было бы чудесно, – искренне ответила девушка, поняв, что очень голодна.

      – Я тоже так считаю, – согласился Сегрин. – Мука и масло в шкафу, молоко на окне.

      Агате потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это значит.

      – Вы хотите, чтобы я приготовила оладьи? – наконец недоверчиво спросила она.

      – Ну не нам же их готовить, – усмехнулся в ответ Сегрин.

      – Так, стоп. А раньше кто вам их готовил? – спросила Агата, старательно сдерживая возмущение; только подумать, эти мужланы считают, что она должна готовить им еду просто потому, что она – дама! Значит, вот как обстоят дела на Третьем континенте…

      – Никто, – развел руками Сегрин. – Ни я, ни Кирби не умеем их печь.

      Агата печь оладьи умела. Но не собиралась.

      – Я тоже, – спокойно сообщила она, подошла к окну и, чуть отодвинув штору, выглянула на улицу. За ночь парк Ржавых Каруселей припорошило снегом. Обычно такой покров придает всему вокруг вид нарядной зимней праздничности, но оживить силуэты навсегда застывших каруселей и качелей ему не удалось; из мрачных темных остовов они лишь превратились в угрюмых белых призраков.

      – Это все ты виноват, – услышала она за спиной бурчание Кирби. – Распинался вчера о том, что настоящий агент никогда не выходит из образа… Вот и накрылись наши оладьи.

      В голосе юноши было столько почти детской обиды и разочарования, что Агата едва не рассмеялась. А образ мужчин Третьего континента как невоспитанных грубиянов, не уважающих женщин, на время уступил место новому, где беспомощные взрослые мужчины даже не могут приготовить себе завтрак.

      Агата