Труп имперского вице-адмирала лежит на столе в главном отсеке «Ореола». Губы его покрыты пеной, кожа уже посерела. На лбу, вокруг рта и широко раскрытых глаз пролегли глубокие темные морщины. Вид его вновь напоминает Норре, что после смерти нечто безвозвратно покидает тело – и дело вовсе не в едва заметных сокращениях мышц или вздымающейся от дыхания груди. Нет, это нечто куда более глубокое, не столь ощутимое и вещественное. В последнее время она нечасто задумывалась о сущности души, но…

      Возможно, Сила действительно существует.

      И если так, то в этом теле ее больше не осталось. Его больше ничто не связывает с этим миром. Это всего лишь мясная туша на прилавке.

      – Все просто, – разрешает загадку Барелл. – Он давно сидел на спайсе и закинулся прямо перед тем, как мы его схватили. Похоже, перебрал – и загнулся. Не он первый, не он последний, кого поглотила эта бездна.

      – Джес, – спрашивает Норра, – насколько крепко ты его огрела?

      – Обижаешь. Я профессионал и не совершаю подобных ошибок.

      – Придется провести расследование, – чешет в затылке Ведж. – Вызову парочку дроидов, пусть передадут тело доктору Сликарте, а он уже осмотрит труп и исключит любые злоупотребления…

      – Можешь передавать труп кому угодно, но его убили, как пить дать. – Джес склоняется над телом и, приставив к лицу ладони, глубоко втягивает носом воздух. – Горький цитрусовый запах, словно у перезрелого плода какаду. И еще – видите жидкость во рту? – Она оттягивает уже окоченевшую губу. Собравшаяся под ней слюна не белая и не прозрачная, а темная, словно синяк. – Его отравили. Кайтрогорджия, или, как ее еще называют, лазурная плесень. Высушиваешь ее, измельчаешь в порошок, а потом… Скорее всего, кто-то подсыпал ее в спайс, гарантировав тем самым, что он в блаженстве отойдет в мир иной и никто ничего не заметит.

      Ведж и Норра переглядываются.

      – Передам доктору, – говорит Антиллес. – Спасибо.

      – По крайней мере, сэкономим время и деньги на трибунал, – замечает Джом. – Этот тип убил прорву народу, а иногда не гнушался травить ядами целые планеты. Кто бы с ним так ни поступил, он прекрасно знает, что такое ирония.