Исторические колокола. Михаил Иванович Пыляев
Читать онлайн книгу.
и который теперь хранится в Оружейной палате, по приказу Екатерины II был отнят язык за то, что он во время Московского бунта в 1771 году сзывал народ: в таком виде он висел до 1803 года, когда был снят с башни и поставлен под каменным шатром у Спасских ворот вместе с большими пушками. По сломке шатра, он был сперва помещен в арсенал, а потом в Оружейную палату: на нем находится следующая надпись: «1714 года июля в 30 день вылит сей набатный колокол из старого набатного же колокола, который разбило, Кремля города ко Спасским воротам, весу в нем 108 пуд. Лил сей колокол мастер Иван Маторин».
Вот что находим о набатном колоколе в статье Г.В. Есипова:[6] в 1803 году стены и башни Московского Кремля во многих местах начали разваливаться и Московская Кремлевская экспедиция озаботилась их исправлением, главноуправляющий Кремлевскою экспедицею П.С. Валуев, командировал чиновника в набатную башню с приказанием снять осторожно колокол и сдать его в экспедицию для хранения в кладовой, впредь до исправления башни. Когда сняли колокол и хотели его везти в кладовую, явился офицер с солдатами и заявил, что комендант приказал оставить колокол на площади, и поставил к нему двух солдат. Сконфуженный чиновник донес Валуеву об аресте колокола. Валуев отличался непомерным самолюбием и послал к коменданту чиновника, который на словах заявил ему, чтобы он немедленно возвратил колокол. Комендант потребовал письменного объяснения. Валуев не замедлил такое послать, и немного резкое.
Комендант нашел тон письма, да и самое требование немного оскорбительным и пожаловался московскому главнокомандующему графу Салтыкову. Главнокомандующий тоже, вероятно, не совсем довольный тем, что Валуев обратился к коменданту помимо его, в тот же день уведомил Валуева, «что он находит действия коменданта совершенно законными и просит в подобных случаях обращаться к нему, главнокомандующему, и содержать коменданта в том внимании, какого он заслуживает по отличному усердию и исправности, в толиколетнем прохождении важного служения своего оказанными».
Валуеву стало понятно, что сделал ошибку, погорячился, и что главнокомандующий может довести об этом до высочайшего сведения, а главнокомандующий и Валуев, как два медведя в берлоге, жили не в ладу, и Валуев решил искать покровительства в любимце императора, Трощинском, мимо которого в случае жалобы графа Салтыкова дело это не могло пройти.
«Опасаясь, что главнокомандующий представит о деле своим манером на высочайшее усмотрение, доношу вашему высокопревосходительству (писал Валуев к Трощинскому), яко единственному благотворителю, о встретившейся неприятности от коменданта и главнокомандующего, душащими меня непомерно пустыми отношениями.
По понятию моему о пользе казны и славе моих государей, истребил я, без огласки, прошедшим летом два застенка, яко памятники времен жестоких и бесчеловечных, употребя из оных материалы на исправление древностей, заслуживающих быть сбереженными в позднейшие времена и что этим оправдал я ваше покровительство, снискал всеобщую
См.: Исторический вестник. 1881. № 2. С. 418.