Групповой портрет с дамой. Генрих Бёлль
Читать онлайн книгу.
вопрос, не могло ли так случиться, что между Лени и Эрхардом все-таки возникла интимная близость, о которой ничего не знали ни она, ни Генрих, ни все остальные, Лотта совершенно неожиданно для авт. зарделась (авт. признается, что вид зардевшейся Лотты сильно скрасил ему проведение дознаний, зачастую весьма утомительных) и сказала: «Нет, это я знаю почти наверняка, потому что спустя год с небольшим, когда она сошлась с этим Алоисом Пфайфером, за которого потом сдуру выскочила замуж, он похвастался своему брату Генриху, называя вещи своими именами, – мол, Лени досталась ему нетронутой, – а тот по наивности проболтался мне». Краска на лице Лотты все еще держалась, когда авт. спросил, не мог ли Алоис Пфайфер просто бахвалиться перед братом, приписывая себе, так сказать, трофеи, доставшиеся кому-то другому, Лотта впервые заколебалась и сказала: «Что Алоис был хвастун, это бесспорно. Такая мысль мне как-то не пришла в голову». Но потом, резко тряхнув головой, добавила: «Нет-нет, я считаю, это исключено, хотя возможностей у этой парочки было более чем достаточно. Нет, и еще раз нет», – повторила она, к удивлению авт. еще раз залившись краской. «Когда Эрхарда не стало, Лени вела себя не как обычная вдова, если вы понимаете, что я имею в виду, – она вела себя как платоническая вдова». Авт. счел это выражение достаточно ясным и был восхищен его недвусмысленной прямотой, но все же не был убежден до конца в его справедливости, хотя и сожалел, что так поздно обнаружил, сколь убедительными могут быть доводы свидетельницы Лотты Хойзер, урожд. Бернтген. Больше всего авт., однако, удивила разговорчивость, чуть ли не болтливость Лени в тот период ее жизни. Лотта и этому дала свое объяснение, но говорила уже спокойнее, подбирая слова, не выпаливая все подряд и время от времени, как бы в раздумье, поглядывая на авт.: «Было ясно как день, что она любила Эрхарда, любила и ждала с нетерпением, если вы представляете себе, что это значит, а иногда у меня даже возникало ощущение, что именно она готова проявить инициативу; ну вот, а сейчас я вам расскажу нечто такое, что вообще-то рассказывать не принято: однажды я видела, как Лени прочистила засорившийся унитаз, она меня тогда просто потрясла. Субботним вечером 1940 года мы все собрались у Маргарет, немножко выпили, потанцевали – мой Вильгельм тоже был с нами, – и вдруг выяснилось, что засорился унитаз; неприятная история, скажу я вам. Кто-то бросил туда – как потом оказалось – большое подгнившее яблоко, и оно застряло в стоке. Ну, мужчины вызвались устранить неисправность; первым взялся за неприятное дело Генрих: он поковырял в трубе железным прутом; но ничего не получилось. Потом была очередь Эрхарда; этот поступил довольно разумно: принес снизу из прачечной резиновый шланг и попытался продуть трубу – не смущаясь запахом, сунул один конец шланга в вонючую жижу, а в другой принялся дуть что есть силы. А поскольку мой муж Вильгельм, который был когда-то водопроводчиком, потом техником и только под конец стал чертежником, оказался на удивление брезгливым, а мы с Маргарет только