Вечер, ждем Катю, звонок в дверь. Взглянула в глазок – силуэт молодого мужчины.

      – Вам кого? – спросила, не открывая двери.

      – Тетя Наташа, это Володя, Петров, откройте, пожалуйста.

      – Господи, Володечка, прости, я тебя не узнала, – сказала я, открывая.

      – Конечно, я понимаю, правильно делаете, что чужим не открываете, – он улыбался. – Катя сказала, что придет минут через сорок и велела вас домой отпустить.

      Услышав его голос, выскочили мальчики, он вручил им пакет и велел отнести продукты в холодильник. Он вел себя здесь как свой, и для внуков его приход был привычным делом. Мне галантно подали пальто, и я ушла, улыбаясь про себя. Значит, думала я, – все-таки вторая попытка.

      Я представила, как он с ребятами готовит ужин к приходу Кати, как они потом все вместе едят, смеются, и мне стало легко на душе. Не было никакой обиды на дочь, что она не сказала мне впрямую, что встречается с Володей, была только радость, что у нее появился мужчина, с которым ей хорошо.

      10

      Когда зазвонил телефон, было еще раннее утро. Если это не ошибка, то такой звонок не предвещал ничего хорошего. Действительно, по Аниному голосу я сразу поняла, что что-то случилось.

      – Наталья Александровна, папу в больницу увезли, говорят, что инфаркт!

      – Не плачь! Я обязательно сегодня приеду, только с Катей свяжусь, чтобы она ребят сама забрала.

      Аня объяснила, где больница, я все записала. Уже через час я сидела в поезде.

      Она вышла во двор больницы меня встретить. Была в белом халате, тоненькая, хрупкая, на похудевшем лице огромные тревожные глаза. Куда девалась полнота, которая, по ее мнению, была причиной издевок окружающих. Я понимала, что сейчас ей, порой, даже поесть некогда. И еще понимала, что ей ужасно страшно.

      – Как он?

      – Вроде сказали, что состояние стабильное, но инфаркт подтвердили.

      – В реанимации?

      – Да, но я там девочек знаю, они вас пропустят, только халат надо надеть.

      Алексей Иванович лежал, подключенный к аппаратуре. На мониторе бегали какие-то кривые, высвечивались цифры, в которых я все равно ничего не понимала. Он был бледный, руки, лежащие поверх одеяла, казались, почему-то, очень большими.

      Увидев меня, он только головой покачал.

      – Ну, зачем вы сюда приехали? Не надо было.

      – Очень даже надо – сказала я, садясь на стул около кровати.

      – Нет, не надо, – повторил он. – Мне неприятно, что вы видите меня в таком состоянии.

      – Мой дорогой Алексей Иванович, – горько сказала я – вы даже не представляете, до чего картина мужчины в таком состоянии для меня привычна. Я пять лет наблюдала, как здоровый, полный сил мужчина превращается в тень самого себя, так что, поверьте, меня уже ничем не удивить.

      – Умеете