Мне другом была. И матерью.

      И дочерью, и сестрой.

      Сказала: “ Дорога скатертью.

      И дверь, не забудь, закрой».

      И стою у двери закрытой.

      Разрубить, разломать, расшибить?

      Дом за ней. В нём – душа убитая.

      Те, что смели её убить.

      Стало пусто. Холодно, тяжко.

      А за дверью – совесть чиста?

      Где-то тонко лает дворняжка,

      Жизнь и миска её пуста.

      * * *

      Но что же мы спасения не ищем друг у друга,

      Когда с трудом в себе удерживаешь боль,

      Когда беда безжалостна, из спаренных со вьюгой,

      Когда чужие все, когда никто не свой.

      Что ж в одиночку мы в свои ныряем норы,

      Что ж в одиночку нас мытарит боли чад?

      И что потом в небережении укоры,

      Когда мы врозь вывозим самый чёрный час.

      И с каждым разом оба всё сильней слабеем,

      И с каждым разом мы друг другу всё чужей.

      Когда-нибудь, настанет день, мы не сумеем

      Хоть одного спасти на смертном вираже.

      * * *

      Друг-дружище, давай помолчим.

      Ведь слова – шелуха. Из-за них между нами

      Напряженье стеной. Взгляды словно мечи.

      Чьей же гордости выше поднимется знамя?

      Так потом тяжело, сердцу воздуха мало.

      И душа, как пожарище. Ждёшь и не ждёшь.

      Мы сегодня, дружище, наверно узнали:

      Что в словах потеряешь, в молчаньи найдёшь.

      * * *

      Сломано всё, искорежено.

      Всё истёрто в серую пыль.

      Еле жив, огонёчек брезжит,

      Полуверя в былую быль.

      Полуверит, что быль вернётся,

      И посмотрит строго в глаза,

      Удивлённая бровь взметнётся:

      Да? Уже и прошла гроза?

      И сверкнёт вино янтарями,

      И прекраснейшая из рук,

      Свой бокал упруго и прямо

      В света поднимет круг.

      И в небрежнейшем из наклонов

      Ливень волос сверкнёт.

      Всё искорежено, сломано.

      Ветер пыль вот сейчас взметнёт.

      * * *

      Не люби ты меня, не люби.

      Не воюй ни добром, ни злословьем.

      Помни заповедь: не убий!

      Убиваешь меня – любовью.

      Ты спокойно меня подожди:

      Не дождавшись, казнить не спеши.

      Меж жарою нужны дожди,

      Солнце может ведь и сушить.

      Не люби ты меня, не люби.

      Я живу на земле: грешна.

      Помни заповедь: не убий!

      И дождись, что придёт весна.

      Я тогда, может быть, пойму,

      Что прекрасней ты зверя и птицы.

      Сердце, может, простонет уму:

      Пусть имя твоё святится!

      * * *

      Столько лет неотступно, след во след неотступно,

      След во след попадая в мой слабеющий шаг.

      Два бессменных стража, два стража неподкупных

      Столько лет не дают мне спокойно дышать.

      Имена их неброски, просты, молчаливы.

      Но на них стольких слёз, безнадежья печать.

      К праху стольких надежд вновь Тоску терпеливо,

      Неторопливо приводит Печаль.

      С первым проблеском дня, после ночи бессонной

      Вновь за мной шелестят две плакальщицы бед.

      Вновь Тоска погружает в свой