Три дочери Льва Толстого. Надежда Михновец
Читать онлайн книгу.
Софья Андреевна пишет сестре Т. А. Кузминской, имея в виду мужа и его молодого последователя П. И. Бирюкова, которым, как ей кажется, средняя дочь увлеклась исключительно из идейных соображений: «Мне очень жаль Машу: спутали ей, бедной, и ум, и сердце, и всю жизнь»[98]. Думая про то время, Софья Андреевна записала в своих воспоминаниях: «Моя дочь Маша жила всецело интересами отца и много общалась с его посетителями»[99].
Дороги сердцу Марии были единомышленники отца – П. И. Бирюков и М. А. Шмидт[100]. Павел Бирюков был влюблен в Марию, о времени знакомства с ней он позднее вспоминал: «Когда я познакомился с нею, ей было пятнадцать лет от роду. Благодаря особой близости к духовной жизни отца уже в это время она занимала особое место в семье. Она возложила на себя обязанность помогать ему во всем и по мере сил пыталась продемонстрировать свое сочувствие новым идеям отца. Особенно тепло это сочувствие передавалось посетителям Толстого – в первую очередь тем, кто обнаруживал свое согласие, согласие с его идеями и стремился претворить их в жизнь. Автор этих строк не раз испытал на себе чарующее влияние этой прекрасной души»[101].
С. А. Толстая. 1885
Мария тянулась к последователям Толстого, преодолевая свое внутреннее – кроме общения с отцом – одиночество. Когда влюблялась, то и отец был не в помощь. В романической истории с Бирюковым никто из семейных ее не поддержал, и ей было тяжело: «Кинусь к тому, к другому, и никто меня не любит и не понимает. А так иногда хочется поделиться с другими, и чувствуешь в них отпор и то, что у них другие интересы. А папа – все-таки он мне не товарищ – не равный, – нет, не то – не знаю, отчего я не могу с ним всем делиться»[102].
Марию, как и отца, отличали повышенная социальная отзывчивость и чувство личной ответственности за происходящее. Она болезненно воспринимала городскую жизнь. 30 апреля 1888 (1889?) года писала Павлу Бирюкову о своих намерениях, которые собирается осуществить, после того как в семье все наладится: «Думаю, когда все выздоровеют, уехать в Пирогово[103], но стыдно. Ведь это ужасно эгоистично. Уехать, чтобы не видать всех городских мерзостей, успокоиться и жить хорошо. Да там-то легко хорошо жить, а надо уметь здесь так жить. Ведь там меня не так будет мучить совесть, оттого что ничто не будет вызывать этих мучений, а тут все их вызывает: перед окнами фабрика, на улицах нищие, пьяные жулики и т. д. Ведь во всем чувствуешь себя виноватым»[104].
Лет с шестнадцати Мария начала помогать отцу на полевых работах. Сохранилось воспоминание о том, как она, участвуя однажды в вывозе хлеба с поля, без промедления пришла на помощь мужику, в повозке которого сломалась передняя ось. Девушка разом скинула полусапожки и босиком побежала по колючему, скошенному полю, быстро достала из сарая и на плечах принесла смазанную дегтем ось, затем попросила рядом стоявших мужиков поднять повозку и заменить ось.
Мария как-то органично включалась в тяжелый крестьянский труд. Бирюков
Там же. Т. 2. С. 87.
Там же. С. 99.
Павел Иванович Бирюков родился в семье дворянина, учился в Пажеском корпусе, затем в Морском училище, совершил кругосветное путешествие на фрегате, в 1884 г. окончил гидрографическое отделение Морской академии. Однако молодого человека волновали религиозно-философские вопросы, ему была близка идея непротивления злу насилием. И состоявшаяся в том же году встреча с Л. Н. Толстым определила всю его дальнейшую жизнь. Мария Александровна Шмидт была дочерью профессора фармакологии, по окончании московского Александро-Мариинского института благородных девиц она служила классной дамой в Тульском епархиальном училище, а через несколько лет – в Москве в отделении Николаевского института для благородных девиц-сирот. Мария Александровна познакомилась с Л. Н. Толстым в том же году, что и Бирюков, затем оставила службу и стала выстраивать свою жизнь согласно близким ей идеям Л. Н. Толстого, с 1893 г. она поселилась рядом с Ясной Поляной и до конца жизни своего учителя была близким ему другом.