Лекарство против страха. Георгий Вайнер
Читать онлайн книгу.
гривой великолепных черных волос и весело засмеялся. Я тоже засмеялся, совершенно искренне. – Вот рассудите сами, инспектор, вы же производите впечатление человека интеллигентного: ну может ведь так случиться, что у человека есть призвание, которое не лежит в производственной сфере?
– А какое у вас призвание? – спросил я с интересом. – Быть натурщиком?
– Ну-у, фи, это не разговор! Ведь вы работаете в МУРе, наверное, не потому, что вам больше всего на свете нравится ловить вонючих воришек и пьяных грабителей?
– Не потому, – кивнул я.
– Вот и я работаю натурщиком не потому, что это мне больше всего нравится. Хотя и не разделяю предрассудков в отношении этой профессии.
Видимо, я не совладал с мускулами лица и невольно ухмыльнулся. Чебаков заметил это и сказал:
– Господи, когда же вы, товарищи-граждане-люди, поймете, что быть натурщиком – это очень тяжелая и творческая работа?
– Творческая? – переспросил я.
– А вы что думали? Почему художественная классика одухотворенна, а не сексуальна? Потому что Джорджоне или Микеланджело искали не складный кусок мяса на гибком костяном каркасе, а мечтали в красоте обрести душу человеческую! И натуру подбирали годами!
– Вы напрасно так кипятитесь – я не спорю. Хотя и воздержался бы ставить телегу впереди лошади: помимо натурщика, кое-что еще и художник значит. Но мы не договорили насчет вашего призвания.
Комната Бориса Чебакова, небольшая, квадратная, была похожа на цветную трехмерную фотографию из альбома модных жилых интерьеров. Тахта, два глубоких кресла, яркий палас на полу, стены с элегантными удобными стеллажами, проигрыватель-стереофоник с парой нарядных спикеров, иконы, ряды долгоиграющих пластинок в цветных блок-пакетах, четыре распятия – одно из них замечательно красивое, старинный бронзовый фонарь. На потолке углем нарисованы – из угла в угол, от двери к окну – следы громадных босых ног. И во всем этом салонно-будуарно-музыкально-молельном великолепии царил Борис Чебаков – здоровенный и красивый парень с застенчиво-наглой улыбкой.
– Насчет призвания? – сказал задумчиво Чебаков. – Не знаю, можно ли считать это призванием, но я бы хотел написать о джазе…
Он замолчал, и я спросил:
– Статью? Или книгу?
– Нет, это, конечно, не статья, даже не книга. Я бы хотел написать себя, свою личность в джазе – поток ощущений, образов, мыслей, тот мир, который мне открыт в музыке.
– А сами вы играете?
– Нет, мое призвание – слушать. Слушать и чувствовать.
Ей-богу, он сбил меня с толку. Мы живем устоявшимися представлениями, и резкое переключение их вышибает из нас уверенность в истине. Я смотрел на него почти с благоговением, потому что одно из самых твердых моих убеждений состоит в том, что человек должен скрывать свои паразитические наклонности. И до сих пор мне не приходилось встречаться с таким разнузданно-откровенным выражением потребительства, возведенного в ранг жизненной