Я собрал чемодан накануне вечером, и до выхода мне совершенно нечем было себя занять. Как ни грустно признаться, я не нашел что взять отсюда на память – ни писем, ни фотографий, ни даже книг, все хранилось в моем Macbook Air, тонком параллелепипеде из крацованного алюминия, и весило мое прошлое всего 1100 граммов. А еще я понял, что за два года совместной жизни Юдзу ни разу мне ничего не подарила – вообще ничего, никогда.

      Затем я понял нечто гораздо более поразительное – вчера вечером, одержимый мыслью о том, что Юдзу по умолчанию смирилась с моей смертью, я на несколько минут забыл обстоятельства смерти моих родителей. Вот же он, третий выход для романтических влюбленных, не зависящий ни от гипотетического бессмертия трансгуманистов, ни от столь же гипотетического небесного Иерусалима; это решение можно немедленно привести в исполнение, оно не нуждается ни в углубленных генетических исследованиях, ни в усердных молитвах, возносимых Всевышнему; это решение и приняли мои родители, уже лет двадцать тому назад.

      Нотариус из Санлиса, среди клиентов которого значились все именитые граждане города, и выпускница Школы Лувра, впоследствии удовольствовавшаяся ролью домохозяйки, – на первый взгляд ничто не предвещало этой паре историю безумной любви. Внешность, как я не раз убеждался, редко бывает обманчива; но в данном случае это было именно так.