Смотрясь в посеребренную поверхность старинного зеркала, Ксан потянул узел галстука и развязал его. Проведя пальцами сквозь иссиня-черные волосы, он приложил все силы, чтобы сдержать зевок, размышляя о том, как переживет сегодняшний долгий вечер.

      Он ненавидел подобные вечеринки всей душой и жалел своего друга-короля, вынужденного жениться на какой-то охотнице за миллионами, – горничной из Англии. Он презрительно усмехнулся. Непонятно, как Кулал – король пустыни, известный обширным списком искушенных любовниц, оказался таким доверчивым. Официального объявления о свадьбе не было, но не надо быть большим ученым, чтобы понять, что поспешная свадьба одного из самых могущественных шейхов региона и неизвестной простолюдинки приведет к рождению ребенка через несколько месяцев. Ксан не отрицал того факта, что горничная могла специально поймать Кулала в ловушку.

      Ксан подумал о собственной супружеской жизни. Его невеста София – милая и нетребовательная. Он не представлял, что она когда-нибудь попытается заманить его в ловушку, забеременев. Возможно, он так думал, потому что считал, будто она не согласится на секс до свадьбы. Мужчина поджал губы. Это будет брак по расчету, организованный двумя семьями. Он начнет официальное ухаживание, когда прилетит домой после выходных; его свадьба состоится в середине следующего года.

      Но сейчас Ксан по-прежнему свободный человек и может развлекаться с любовницами. Но надо осторожничать. Никто не знает, что он должен жениться на красивой молодой гречанке. Его сексуальное воздержание определенно вызвано не отсутствием возможностей, а тем, что он устал от алчных женщин.

      Ксан хмуро посмотрел на свое отражение и отвернулся. Любопытство журналистов не помогало ему вести себя сдержанно; в прессе была куча статей о том, когда он собирается остепениться. И это стимулировало женщин охотиться за ним, как за лакомой добычей. Ксан поджал губы. По крайней мере, ему никогда не приходилось гоняться за женщинами. Они ходили за ним толпами. Некоторые ему нравились, а другим он сразу заявлял, чтобы на серьезные отношения с ним не надеялись.

      Пришел слуга, чтобы отвести Ксана на ужин, и он разволновался, думая о предстоящей свадьбе. Высокие факелы освещали внутренний двор; вдали слышался тихий ритм незнакомой музыки, которая усиливала тревогу. Пройдя по широким коридорам, наполненным ароматами жасмина и гардении и освещенным золотыми и серебряными свечами, следом за молчаливым слугой, он наконец очутился в гигантском бальном зале, которого не видел во время своего прошлого приезда.

      Ксан