1.

      Нас пугали:

      Не будешь есть, не вырастешь, останешься маленьким,

      все будут над тобой смеяться…

      не будешь слушаться, посадят в чулан, там мыши,

      отгрызут тебе ноги, останешься инвалидом…

      детским домом, будешь жить с беспризорниками…

      милиционером, трубочистом, дворником,

      пьяницей, цыганом, грабителем, чужим дядькой…

      украдут тебя, и будешь на них работать,

      и будешь круглым сиротой без дому – без имени,

      никому ты будешь не нужен,

      и будет все тебя дразнить, и будет тебе стыдно…

      и будешь слабеньким, и будут все тебя бить,

      а ты сдачи не сможешь дать…

      испортишь глаза и будешь носить очки…

      и будешь худая, кожа да кости, никто на тебя не посмотрит…

      и будешь толстая с такой мордой, и никто на тебя

                                                                          не посмотрит…

      попадёшь под машину, и хорошо, если насмерть,

      а если останешься калекой…

      а если будет война, что тогда будешь делать…

      а если поймают и будут пытать, что тогда…

      будешь читать нелегальщину, я же первый тебя и выдам…

      попадёшь в органы, не вырвешься…

      объешься сладким, и будет диатез…

      а если орехами – заворот кишок…

      розги захотел, ремешок по тебе скучает…

      каши берёзовой давно не пробовал…

      в детскую колонию заберут, тогда – всё,

      там мама не поможет…

      вот я умру, что тогда будешь делать…

      2.

      Приезжают в город, идут в музей.

      Город и сам музей, аптека – музей,

      баня – музей, сарай – музей, особенно дровяной,

      а если со старыми инструментами, то совсем – музей.

      И тюрьма – музей, и концлагерь – музей, базар – музей,

      и любая квартира – музей-квартира, и каждый дом —

                                                                          музей жилища,

      в его шкафах – музеи быта, утвари и одежды, технологии

      производства материалов, ткачества, рукоделия, ремесла.

      Там одежда матери 50‐х, брата-стиляги 60‐х,

      мои первые туфли на шпильках в шестнадцать лет

      из комиссионного магазина. Всё, говорю вам, музей,

      только выставку не устроишь. И магазин продуктов

      питания, даже если в нём было когда-то пусто,

      он настоящий музей времени, антропологии, этнографии.

      И улица, по которой ежедневно или туристом,

      и автобус – музей городского транспорта, и метро,

      и вокзал, его перестроят, вот увидишь, приедешь снова,

      а того