– Кузина, смотри, – прошептала Лиза с благоговением на лице. На толстом слое макияжа, вблизи, были видны трещинки, как у фарфоровой куклы, с которой от старости облезает краска. – Вон он. Мой возлюбленный.

      Она с восхищением смотрела на Гудини, который стоял в другом конце переполненного помещения, и сила ее чувства накрыла меня, словно волна. Хотелось бы и мне испытать такой же восторг, но смутное чувство, которое я никак не могла определить, порождало во мне недоверие к нему.

      – Разве он не самый удивительный юноша на свете?

      – Он интересный, – признала я, взглянув на Мефистофеля, прежде чем посмотреть обратно на Гудини. Мои щеки загорелись, когда хозяин карнавала остановил свой взгляд на мне. Я притворилась, что не замечаю его, внимание этого молодого человека казалось опасным.

      Не заметив, кто первым привлек мое внимание, кузина кивнула.

      – Только посмотри, как он двигается. Все взгляды устремлены на него. Клянусь, он действительно владеет магией освобождения. – Я проследила за ее взглядом, но опять наткнулась на Мефистофеля. – Я без сомнений околдована во всех смыслах и не вижу выхода. Это ужасно и великолепно!

      Я резко отвернулась от него и всмотрелась в кузину. Ее щеки розовели румянцем, словно два лепестка. Было очевидно, что она очень увлечена мастером освобождений. Однако один взгляд на салон, полный обмахивающихся веерами женщин, заставил меня поднять бровь и прикусить язык.

      Похоже, перед Гудини простирался целый сад краснеющих роз. Он, словно шмель, перелетал от одного цветка к другому, смеясь и целуя затянутые в перчатки ручки. Лиза казалась совершенно завороженной, мое же лицо скривилось в недовольной гримасе. Возле некоторых женщин Гудини задерживался слишком долго, его прикосновение затягивалось дольше, чем позволяли приличия.

      – Леди.

      При звуке этого глубокого голоса я резко развернулась, сердце колотилось о ребра. Мефистофель стоял во всем своем великолепии, ажурная маска окружала озорные глаза. Которые смотрели прямо