Как вы думаете, я перезвонил кому-то из тех, чьи звонки пропустил в тот роковой день? Нет, конечно. Был час ночи, и тревожить своих коллег и друзей мне показалось неудачной затеей.

      За ночь синяк на левой скуле потемнел, и мое отражение в зеркале приобрело свирепый вид, способный внушить уважение, даже некий трепет. Громко отхлебывая горячий кофе, огрубевшим после короткого сна голосом я бубнил в трубку:

      – Привет. Пропустил вчера твой звонок… Нет, со мной все норм… Нет, не постановка… Отморозки всякие… Ну, я же бессмертный…

      Каждый раз Кристина качала головой, а иногда повторяла:

      – Господи, Левин, ты ли это?

      – Послушай, детка, – оправдывался я. – Мне не так часто удается стать знаменитым. Насколько помню, это происходит второй раз в жизни, неужели не имею права слегка порисоваться?

      – Да тебе завтра же будет за это стыдно, – укоряла меня жена.

      Но в голову уже ударили пьянящие лучи, и я обзвонил всех, кроме Лизы, а Ленкин номер набрал последним.

      – Привет, со мной все нормально, – сказал я, услышав ее равнодушное «алло».

      – Даже не сомневалась, – ответила Ленка.

      – Ты не видела ролик на Ютубе с моим участием? – спросил я растерянно.

      – Вот сейчас действительно было смешно, – Ленка демонстративно зевнула и добавила: – весь интернет гудит, как улей, как можно было это пропустить?

      – Ну, я подумал, ты волнуешься. – В последней фразе не осталось ни капли тестостерона. Я выпрашивал Ленкино внимание, а она ставила мне на спину начищенный сапог.

      – Леш-ш, – растягивая «ша», сказала девушка. – Пока я за тобой присматриваю, ничего не случится. Окей?

      Я поймал торжествующий взгляд Кристины. Ребром ладони она провела себе по шее, затем закатила глаза.

      Даже не помню, что было обиднее – Ленкины слова или Кристинина пантомима.

      – Знаешь, дорогая, – сказал я в трубку, – порой ты переигрываешь, изображая чопорную немецкую суку.

      Ленка решила не обижаться:

      – И я тебя люблю.

      Но сразу же положила трубку. Кристина ехидно улыбалась.

      – Любит меня, между прочим, – пробубнил я.

      Да, женщины – это сложно.

      Наши семейные разбирательства прервала Саша. Она стояла на пороге в сопровождении двух лысых мужиков. Один был плечист и молод, второй – суров и чопорен. Последний мне не понравился, его скользкий, холодный взгляд пробежал, будто вывернул карманы. Однако игла зажгла над ним зеленый нимб, что означало высокую степень доверия. Кроме всего прочего, поразил уровень жизненных сил: оба лысеньких были заряжены на сто процентов, будто новые батарейки или только что снаряженные магазины. Обычно нимб не бывает закрыт более чем на восемьдесят процентов – и это утром, а к вечеру большинство