Гуд бай, май… Роман-ностальжи. Николай Николаевич Наседкин
Читать онлайн книгу.
холодно, но мы шмыгаем носами и смеёмся. Я закатываюсь, а сам думаю: «Какие мы ещё дети! Нам и целоваться-то ещё рано!»…
После обеда я держал форс целый час и не отвечал даже Борису. Правда, он тоже оказался с характером и сразу отстал от меня. Мы лежали с ним по своим углам и читали…
Пашка извертелся от тоски. Наконец, как и ожидалось, он не утерпел и заскулил: дескать, так нечестно, все рассказывали, а ты, Колян… И проч. Я, конечно, поломавшись, сдался.
– Ладно, – сказал я, обращаясь подчёркнуто к Борису, – продолжу, но для сеньора Паоло перескочу сразу через два года, чтоб побыстрей.
Пашка дёрнулся, но я продолжал.
– Ну вот, поступать после школы сразу я не стал, пошёл на стройку – бетон месить, землю копать. А на следующий год в Иркутский университет провалился под фанфары и снова домой прикатил. Да и поступал-то я на дурика, без подготовки.Уж потом, позже, понял, что, наверное, из-за Гали не решался никуда уехать. Её ждал. А тогда ни о чём серьёзном в наших с ней отношениях вроде ещё и не думал. Встречались почти каждый вечер и день – она с уроков для меня сбегала. Бывало, ссорились, даже на неделю, на две…
А надо сказать, что мамаша её буквально взбеленилась против меня с первых же дней. Что ей не нравилось? До сих пор я точно не знаю, но, скорей всего, она не меньше, чем сына секретаря обкома для дочки прочила. А тут – сын учителки, безотцовщина, да ещё и простым работягой пошёл вкалывать.
Одним словом, гоняла она меня безобразно.Я, впрочем, не склонял гордой головы и отвечал ей взаимностью. Раз даже фельетон на неё в нашу «районку» сочинил – как она карманы у детишек выворачивала, чтобы те подсолнухи в зрительный зал не протаскивали. И, стерва, у меня раз принародно под этим предлогом форменный обыск учинила по карманам. Писал я, чтобы обиду выплеснуть, думал не напечатают, а фельетон этот – раз! – и бабахнули. Что было! Галя мне вечером на полном серьёзе сказала:
– Ты недели две в кино не ходи и вообще ей не попадайся – убьёт!
Я верил – тётя Фрося убить могла. Отец же Гали, дядя Фёдор, работал шофёром и был мужик ничего, даже шутил при встречах: привет, мол, зятёк!
Ну вот, дружили мы таким макаром – тайком да крадучись. Только вижу, Галечка моя вытыкиваться начала. Ей уже семнадцать почти сравнялось – расцвела, повзрослела, да и кровь в ней, видимо, заиграла. Поводы для ревности моей появились: она то одному улыбнётся, то с другим танцевать на вечеринке пойдёт, то на меня ни с того ни с сего разозлится и начнёт сравнивать с другими…
К слову сказать – для Павла Ферапонтовича, – мы с ней дальше поцелуев и прижиманий пока не сдвинулись. Правда, раз, летом, когда я из Иркутска на щите возвратился, мы в первый вечер как с ума сошли. Она у бабки с дедом ночевала, и мы почти всю ночь в саду на лавочке под черёмухой промиловались. От поцелуев захмелели. Я Галю первый раз такой видел: она сама целовала, кусала мои губы, прижималась ко мне и всё вздрагивала. Потом положила мне голову на колени, и мы опять целовались. Я сам не заметил, как рука моя скользнула по её шейке, а потом вниз, в полукружье