Империя в огне. Первый год войны. Алексей Глазырин
Читать онлайн книгу.
премудрость изучается. И все военные думают так. Какой-нибудь хлыщ в лакированных крагах, наверное, убежден, что уменье ходить с нагло выпяченной вперед грудью неизмеримо выше уменья обращаться с интегралами и дифференциалами, а умение обращаться со станком или сохой в его глазах уж и подавно ничего не стоит.
Ежедневно идут тактические занятия. Небо рассвирепело на кого-то. Сутками хлещут проливные дожди. Занятия проходят по колено в воде, юнкера вязнут в липкой грязи. Иногда лежат, рассыпавшись цепью в глубоких лужах.
Это в юнкерах «закаляют», и воспитывают воинский дух. Строи юнкеров приходит с занятий продрогшими до костей и грязными, как землекопы. Затем юнкера часами чистят свои шинели и брюки, чтобы на завтра снова купаться в болотах.
Преподаватель по полевой тактике поручик Акишкин популярно объясняет:
– Попробуйте иначе построить боеспособную армию. Возьмите наших союзников: разве там миндальничают с нижним чином? А Германия? Там, братцы, построже нашего еще. Ручки свяжут и на стену повесят. Все равно как на дыбе вздергивают. Вы же не будете отрицать, что немцы – высококультурная нация. Значит, так нужно. С принципами гуманизма в армии делать нечего. Ступайте с ними во всякие общества «покровителей животных» и тому подобному.
Взводный на колке чучел каждому говорит:
– Как ты колешь!.. Ты забудь, что перед тобой соломенное чучело. Воображай, что немец, австрияк, альба турок неверный.
Вообрази – и коли благословись. Когда подбежишь вплотную, коли без сожаления в сердце, коли с остервенением. Врагу пощады давать нельзя.
Из этих поучений юнкер должен усвоить, что солдату жалость в кармане носить не полагается, что жалостью торгуют доктора, священники и женщины, что он есть только солдат, и никакой жалости ему проявлять к врагу нельзя.
И когда юнкер, выслушав мудрую тираду начальства, с криком «ура» бежит с ружьем наперевес к соломенному чучелу, взводный орет:
– Стервеней! Стервеней! Стервеней, мать твою за ногу!
После удачного штыкового удара он с удовлетворением отмечает:
– Так его, мерзавца! Будет знать наших!
Получивший похвалу юнкер отходит в сторону, тяжело дыша, проклиная в душе чучело и утомительную колку.
А взводный уже наставляет другого:
– Стервеней!.. Говорят тебе – стервеней! Надуйся! Надуйся, остервеней и тычь прямо под микитки!
Наконец приходит время обеда.
В личное время по завершению обеда, Алексею наконец удалось уединится в библиотеке и заняться расчётом одной идей. Увлекшись своими расчетами он, чуть не пропустил ужин или как здесь говорили вечерний чай.
И только после вечерней поверки друзья наконец договорили затеянный Сашкой утренний разговор. Договаривающие стороны пришли к соглашению, договорившись на ближайшее воскресение о встрече и условиях этой встречи.
Но встреча не состоялась. Обещанные Сашкой барышни не пришли,