Два часа спустя она попрощалась с мальчиками и пошла домой. Мэгги жила в нескольких кварталах от дома семьи Накахара, на линии разлома между Бушвиком и Риджвудом, над которой, оглушительно скрежеща металлическими колесами по рельсам, проносился поезд надземки. Шумная граница между Бруклином и Куинсом навевала мысли о тектонических сдвигах и подземных колебаниях: казалось, два пригорода, такие разные и самобытные, прекрасно понимали, что обречены на вечный конфликт.

      Многоквартирный дом Мэгги с несколькими заколоченными этажами стоял напротив продовольственного рынка и рядом с котлованом – огромным и составляющим весь вид из ее окна. Она частенько замечала за собой, что смотрит на него. В него. Это даже лучше, чем телевизор (которого у нее не было), лучше, чем вай-фай, оплачиваемый родителями соседки. Котлован! Иногда по его периметру ходили человечки в касках. Они показывали друг на друга пальцем и что-то кричали. На месте котлована могла возникнуть парковка, еще один многоквартирный дом, торговый центр – да что угодно. Но застройщик никуда не спешил. Котлован пока был просто котлован – дыра с колоссальным и еще не раскрытым потенциалом.

      В подъезде Мэгги обнаружила, что ее почтовый ящик залеплен какой-то гадостью. Она с силой дернула дверцу, и та распахнулась: внутри лежала перемотанная резинкой стопка счетов и каталогов. Мэгги просмотрела почту, пока поднималась пешком на шестой этаж. Коммунальщики хотели денег, альма-матер хотела денег. В следующий раз лучше вообще не заглядывать в ящик.

      Она зажала сверток влажной от долгого подъема подмышкой и вошла в квартиру.

      Соседка – ее тоже звали Мэгги, что доставляло обеим массу неудобств, – сидела в синем походном кресле, которое наша Мэгги пару месяцев назад притащила с помойки.

      – Тяжелый день?

      – Совершенно безумный! Три детских дня рождения подряд. Какой сахарный удар по организму! Дети просто на ушах ходили.

      Вторая Мэгги работала в школе по программе «Амери-Корпус» и ненавидела свою работу. Третьеклашки без конца оттаптывали друг другу ноги и чуть что прибегали к насилию. Странно было видеть ее в гостиной, в глубоком гнезде холщового кресла, ведь большую часть времени вторая Мэгги проводила у себя в комнате: ее существование сводилось к лязгу задвижки и узкой полоске света под дверью.

      – Ох, как я тебя понимаю! Ты бы видела сегодня моих пацанов. Бруно опять меня отлупил.

      – Мэгги, – пропела Мэгги, – у тебя всего двое! А у меня три класса по двадцать человек в каждом. Тебе не понять, как я устаю.

      – Да я и не думала с тобой тягаться!

      Мэгги не понравился ее высокомерный тон. Педагогического образования у соседки не было, так что она почти наверняка портила жизнь своим ученикам. Меньше всего им нужна белокожая дебилка-класснуха.

      Она фыркнула и пошла к себе. Идти на вечеринку к Эмме страшно не хотелось, настроение было