Устав соколиной охоты. Михаил Успенский
Читать онлайн книгу.
взял четверть и трижды звякнул об нее ковшиком. Это означало, что Щур появился.
Петраго-Соловаго рванулся было править государеву службу, но Васька одернул его.
– Сиди! – зашипел он. – Пущай наговорятся!
И снова успокоил напарника напитком. Так они ждали, ждали да и запели свою любимую песню, которую сами про себя же и сложили:
То не два сокола на дубу встрепенулися:
Два добра молодца изменушку почуяли.
Они по градам, по весям похаживают,
Воровство да смуту вываживают.
Ой, не скроешься, изменушка черная,
Ни в чистом поле, ни в густом бору:
Зачнут тебя соколы щипать-когтить,
К Ефимушке-кату повелят иттить,
Возьмет кат Ефимушка ременчат кнут,
Ан, глядишь, вот и вся правда тут!
Станет государь соколов ласкать-целовать,
Ласкать-целовать, приговаривать:
«Уж вы, соколы мои, птицы ясные,
Высоко вы, соколы, летали, много видели.
Велю вам, соколам, по кафтану дать,
По кафтану дать, деньгами одарять».
За пением и не заметили, что целовальник трижды чхнул условным чихом. Целовальник чхал-чхал, подскочил к соколам и, уже не в силах чхать натурально, сказал словами:
– Чхи! Чхи! Чхи!
Соколы снялись и полетели в тайную горенку: один по лестнице, другой черным ходом.
Авдей ворвался первым, изготовился имать и хватать, но хитрый Щур, видно, бросился ему в ноги и уронил, задув при том свечи, а сам бегал поблизости, увертываясь от Мымрина. Авдей ухватил Щура за ноги, стал вязать их узлом. От боли Щур заорал голосом Василия Мымрина.
Прибегал целовальник, зажигал свечи. На полу лежали трое: Авдей, Васька и покойный – по ножу в груди видно – Никифор Дурной. Об него, мертвенького, запнулся Авдей. С горя Авдей стал тихонько биться головой об косяк. Мымрин же не слишком горевал, даже продолжал мурлыкать песню про соколов. Потом, наказав целовальнику молчать, велел унести труп с глаз долой: на гулящем спросу не производили, за недосугом [Т. е. не заводили уголовного дела.].
– Ни Ивашки нету, – сказал Авдей, – ни клад не узнали.
Он долго и пристально вглядывался в мелкие глазки неизвестно чему радовавшегося Мымрина, а потом с криком: «У-у-умной!» – кинулся душить сослуживца.
– Господь с тобой, Авдюша, – причитывал Мымрин, бегая кругом стола. – Да когда я тебя, Авдюшу, обманывал? Да я даже рад, что он ушел, – меньше шуму (они пошли уже на девятый круг). Славно-то как, Авдюша: Никишку вор сам зарезал, нас облегчил… (тут ворот мымринского кафтана, ухваченный Авдеем, громко затрещал и оторвался). А про казну мы сейчас все узнаем, разговор их у меня весь как на духу имеется…
Авдей осадил.
– Я, Авдюша, все продумал! – гордо сказал Мымрин и полез под кровать. Из-под кровати он достал дурачка ведомого – Фетку Кильдеева.
– Вот! – похвастался дурачком Васька. – Я его о прошлом месяце нашел. Хоть он и вне ума, Фетка, однако при нем сказанное