Солнце встанет!. Лидия Чарская
Читать онлайн книгу.
попасть в Красовскую слободку, а затем ускорила шаги и очутилась у самых ворот. Огромная толпа народа запрудила всю внутренность фабричного двора, преграждая всякий доступ к деревне. Толпа кричала, шумела и волновалась, ни мало не обращая внимания на горевшие избы, откуда неслись стоны и вопли о помощи.
До Лики доносились отдельные голоса, выкрики, фразы.
– Душегуб он, братцы… – кричал хорошо знакомый Лике звонкий тенор Гараськи Вихрова, того самого, которому еще так недавно в её присутствии ампутировали руку, – как есть душегуб. Што ему в сушильне вентиляции понаделать, а то от фосфора не передохнешь вовсе. Покедова рамки сделаешь – задохнешься.
– Верно, братцы, он это верно, Безрукий, говорит, – послышался другой голос, нервный и вздрагивающий от натуги. – Старики наши вон говорят, что николи так народ не мер, как с той поры, что фабрику здесь приспособили.
– А дети наши! – неистово взвизгнула худая, как скелет, бабенка, – мой Митяга кашлем заходится. К земскому дохтуру возила, в чахотку его вогнали, сердешного… – и баба заголосила, неистово покрывая собою гул толпы.
– Смету сколько времени обещал послать в Питер к хозяину, живодер окаянный, а что сделал?
– Он все больше насчет политики… Все агитаторов ищет! – послышался в толпе полуинтеллигентный оклик одного из «образованных» рабочих.
– Вот мы ему и покажем агитаторов. Тут не в смутьянстве дело, а в том, что жрать нечего! – озлобленно воскликнул пожилой мрачного вида мужик и погрозил кулаком по направлению управительского дома.
– А Веревкин с Маркуловым дотла, братцы, испепелятся, – послышался чей-то нерешительный голос в толпе.
– А тебе жаль, што ли? Добра их жалко? А мало по их милости нас гибло от безработицы, когда по их наговору треклятому управитель нашего брата рассчитывал? Так им и надо, собакам. И Бобрукову того же надоть бы.
– И Бобрукову того же, и «управителю того же… Пущай собака погреется хорошенько! Мало, што ли, выпил крови христианской? – подхватило несколько голосов.
Гул их становился теперь все громче и страшнее, нарастая с каждой минутой. Угрозы ежеминутно вырывались из той или другой возбужденной и надсаженной горечью груди.
Лика, затерянная, никем не замеченная среди этих озлобившихся, взволнованных людей, слушала с напряженным вниманием то, что происходило в толпе. И вдруг резкий одиночный крик поразил слух молодой девушки:
– Веревкин и Маркулов за наушничанье, а ему, собаке, за притесненье того же подпустим!
Лика вздрогнула и встрепенулась. Ей слишком хорошо был понятен этот призыв рабочего.
И она испугалась возможности его осуществления. Поджечь дом Бобрукова – значило бы сжечь всю фабрику, значило бы оставить без хлеба сотни семейств тех самых людей, которые в своем слепом порыве мщения отказывались слушать голос рассудка.
– Остановитесь, безумные! Что вы хотите делать! Фабрика сгорит, вы останетесь нищими! – вырвалось