Всё, не слова о политике, парниша в лесу, в тайге. Ура! Добрался, дорубился до Мутного ручья. Точней до начала поймы. На сотню метров, до самого ручья сил не хватило. Хватит, натерпелись. Руки отваливаются раз, лямками рюкзака натёрли плечи это два. Руки постоянно в движение на взмахах корпусом подрабатываешь. Рюкзак елозит по спине, так же лямки елозят по плечам, вот итог, можно сказать производственная травма, даже две.

      Больничный лист при хорошей погоде не выпишут, хоть сдохни! В дождь, пожалуйста, лежи в зимовье, болей на здоровье! Не когда не натирал плечи лямками рюкзака. Он некогда не рубил зелёнку. Тем более в огромном количестве, на большом расстояние.

      Завёл огонь, воткнул палку в землю, повесил котелок. Перекусил жареной рыбой с рисом, запил чаем, пообедал. С пол часика отдохнул. Обед получился явно не адмиральским, уложился в час. До поймы Мутного ручья прорубался не многим больше четырёх часов. Планировал пробиться за день, значит, хорошо идёт. С опережением графика составленного на рабочий день. Стахановец или ударник?

      До чего дожили, когда человек начинает быстро, чётко работать, товарищи начинают его покусывать, задавая вот такие каверзные вопросики. В девяностые годы, в годы Ельцинской эпохи, хорошо работать – будит считаться плохим тоном! Будет стыдно хорошо работать. Вы только вдумайтесь в эти слова, а ведь было именно так.

      Дорубился до ручья, поискал удобный заход и выход с оврага. Ручей в пойме намыл овраг за полтора метра глубиной, с обрывистыми берегами. Дальше пошло веселей, чем было, полез в гору, да ещё в какую гору. С полсотни метров от поймы рубился в лоб, пока не попал на тропу. По тропе зелёнку рубил не долго, теперь в основном пойдёт распиловка, чем дальше, тем распиловки больше.

      Дотянул до истоков махонького ручейка. Здесь тропа делает большой кривун, обходит основной распадок, по которому бежит