Аренда-2. Андрей Казаков
Читать онлайн книгу.
никто не может, потому что там огромный черный монах гуляет и ужас наводит на тех, кто осмеливается в пещеру войти. Я, естественно, начал смеяться над этой его историей, но друг меня остановил, сказав, что многие, кому он доверяет, видели его. Ни в Бога, ни в черта я тогда, как ты сам понимаешь, не верил, поэтому решил доказать, что никакого монаха там нет, все это выдумки. Друг отговаривал меня, да я слушать его не стал. Тогда мы поспорили, что я войду в эту пещеру и принесу ему воды. На том и порешили. К монастырю подъехали, когда уже стемнело. У нас собой бутылка водки была. Мы тут же ее приговорили, и я пошел, – выдохнул старец и, налив себе из графина воды, залпом выпил.
– И что там?
– Слушай дальше. Монаха я там, конечно, никакого не встретил, – проговорил отшельник, утирая губы рукавом рясы, – но, как вошел туда, так и не вышел.
– Как это?
– А вот так.
– Так ты с тех пор там и живешь?
– Да.
– Так это сколько лет с тех пор прошло?
– Много уже, много лет. Я и сам уже не помню. Понять до сих пор не могу, что со мной тогда произошло. Чудо, не иначе. Господь, наверное, рассудил, что мне там самое место, после всего непотребства, которое я в своей жизни совершил.
– Ну, а как все произошло-то?
– Да все как-то само собой случилось. Как только вошел я в пещеру, меня ветром обдуло, и хмель сразу сошел с меня. Стою абсолютно трезвый, передо мной темнота и больше ничего. Я удивился, но значения этому не придал, включил фонарь и пошел вперед. Долго бродил по пещере, пока не забрел в одну келью. Маленькая такая, прямо в стене выдолбленная. В углу – большой темный образ, у стены – нары, напротив – низкий деревянный стол, на нем старое потрепанное писание и огарок свечи. Мне даже тогда показалось, что кто-то живет там до сих пор и сейчас он просто вышел ненадолго и скоро вернется. Тишина мертвая, дух тяжелый такой. Сел я в этой келье, фонарь потушил, свечку зажег. Сначала забавно было. Сидишь, тишину слушаешь, нет кругом никого. Сколько так просидел, не помню. А потом тошно стало, и тоска нашла смертная. Вся гадость, которую в жизни я творил, которая накопилась во мне, начала перед глазами всплывать, и так тяжко мне стало, что словами не передать. Такое, чтобы понять – пережить нужно. И, казалось бы, встань да уйди, избавься от этого, да что-то останавливало меня. Словно кому-то было нужно, чтобы все эти язвы и нарывы души открылись для меня. Потом постепенно тишина эта стала засасывать меня, начал я в нее, как в болото, погружаться, и когда уже совсем невмоготу стало, – монах резко прервал свою монотонную речь и, неожиданно ухватив себя худощавой рукой за горло, выкатил глаза.
Актером отец Ксенофонт не был, поэтому пантомима его выглядела не совсем убедительно, но Поликарп Прокопьевич, увлеченный рассказом, не придал этому особого значения. Он отнесся с пониманием к такому незатейливому перформансу старца, которому, видимо, требовалось проиллюстрировать памятное ему сложное