Вскоре после этого я начал терять интерес к воскресным дням на Мейн-стрит. Думаю, и «Фоллиз», и «Бёрбанк» все еще на месте. Конечно, Женщина-Тигр, стриптизерка с астмой, и Розали, моя Розали, давным-давно исчезли. Вероятно, умерли. Большая трясущаяся жопа Розали, вероятно, мертва. И когда я бываю в своем районе, я прохожу мимо дома, в котором некогда жил, а там живут незнакомые люди. И все-таки те воскресные дни были хороши, большей частью те воскресные дни были хороши, крошечные просветы в мрачные дни депрессии, когда наши отцы расхаживали по веранде, безработные и беспомощные, и искоса смотрели, как мы мутузим друг друга до полусмерти, а потом заходили в дом и пялились в стены, боясь слушать радио из-за счета за электричество.

      Ты, твое пиво и то, как ты велик

      Джек вошел и обнаружил пачку сигарет на камине. Энн лежала на кушетке и читала «Космополитен». Джек закурил, уселся в кресло. До полуночи оставалось десять минут.

      – Чарли не велел тебе курить, – сказала Энн, оторвавшись от журнала.

      – Я заслужил сигаретку. Сегодня был трудный бой.

      – Ты выиграл?

      – Мнения разделились, но в мою пользу. Бенсон – малый крутой, с сильной волей. Чарли говорит, что следующий – Парвинелли. Одолеем Парвинелли, и тогда – бой с чемпионом.

      Джек встал, вышел на кухню, вернулся с бутылкой пива.

      Чарли не велел мне давать тебе пива. – Энн отложила журнал.

      – «Чарли не велел, Чарли не велел…» Мне это надоело. Я выиграл бой. Шестнадцатая победа подряд, я имею право на пиво и сигарету.

      – Ты должен поддерживать форму.

      – Пустяки. Я любого побью.

      – Ты такой великий, когда напьешься, я только и слышу, как ты велик. Меня от этого уже тошнит.

      – Я велик. Шестнадцать подряд, пятнадцать нокаутом. Кто лучше?

      Энн не ответила. Джек унес бутылку пива и сигареты в ванную.

      – Ты даже не поцеловал меня, когда пришел. Первое, что ты сделал, – это ринулся к своей бутылке пива. Да, ты велик, не спорю. Великий любитель пива.

      Джек не ответил. Пять минут спустя он встал в двери ванной, брюки и трусы спущены к башмакам.

      – Господи боже мой, Энн, ты что, не можешь даже проследить, чтобы здесь всегда туалетная бумага была?

      – Прости.

      Она взяла в стенном шкафу рулон и отдала ему. Джек покончил со своим делом и вышел. Потом он покончил со своим пивом и взял еще бутылку.

      – Вот ты живешь с лучшим полутяжем в мире и только и знаешь, что причитать. Есть множество девушек, которые почли бы за счастье меня заполучить, а тебе бы только сидеть да скулить.

      – Я знаю, что ты хороший, Джек, может быть самый лучший, но ты не знаешь, как надоедает сидеть и постоянно выслушивать твои речи о собственном величии.

      – Ах, тебе все это надоело?

      – Да, черт возьми, ты, твое пиво и то, как ты велик.

      – Назови полутяжа получше. Ты даже не ходишь на мои бои.

      – Помимо бокса есть и еще кое-что, Джек.

      – Что? Валяться, к примеру, на заднице и читать «Космополитен»?

      – Мне нравится развивать