Молоко без коровы. Как устроена Россия. Денис Терентьев
Читать онлайн книгу.
«шокотерапия» премьера Лешека Бальцеровича – это примерно те же меры, что внедряло правительство Егора Гайдара в России начала 1990-х: свободные цены, открытые границы, приватизация госсобственности, жесткая монетарная политика, отмена большинства дотаций, на которые уходило 38 % бюджета. Теперь Бальцерович – общепризнанный герой и классик, а реформы Гайдара вызвали столько протестов, что президент Ельцин спустя год премьера сдал. Наиважнейший момент: поляки все понимали и были готовы потерпеть, а у Бальцеровича хватило воли все болезненное сделать сразу. И когда наконец накопились проклятия, экономика уже оттолкнулась от дна. Конечно, Польша – не Россия, где у миллионов разоренных бюджетников «психологической революцией» и не пахло. Гайдар пытался лавировать, тянул кота за хвост, подстраивался под группы интересов. И в итоге «сгорел», восстановив против себя почти всех. Великая вещь – готовность общества к переменам.
У российского роста, начавшегося в 2000-е гг., были совсем другие причины. Бывший замминистра финансов Сергей Алексашенко описывает в своей книге «Контрреволюция» обстоятельства, при которых в 1999–2008 гг. российский ВВП вырос на 94 %, то есть на «ударные» 7 % в год. Многие эксперты приписывают это достижение Владимиру Путину и той экономической политике, которую он проводил в первые годы своего правления. А «потерянное десятилетие» 2008–2018 гг., за которые ВВП вырос всего на 5 %, готовы объяснять набором «неблагоприятных внешних факторов» (глобальный экономический кризис, падение цен на нефть, западные финансовые санкции, замедление экономики Китая). Однако заслуги власти в подъеме не так уж велики.
Алексашенко отмечает, что дефолт 1998 г. и девальвация рубля, хотя и послали в нокдаун финансовую систему, одновременно повысили ценовую конкурентоспособность многих отечественных товаров[25]. При этом основы рыночной экономики не были сломаны, а после принятия Налогового, Трудового, Земельного кодексов в 2000–2002 гг. бизнес уверовал, что его правам собственности ничто не угрожает и можно пускать корни. Это понимание привело к резкому повышению качества управления на приватизированных предприятиях, к формированию слоя «эффективных собственников». Самый яркий пример – добыча нефти в 2000–2005 гг. выросла на 50 %.
Однако уже к 2006 г. Минфин изменил налоговую политику, вследствие чего 85 % сверхдоходов от роста нефтяных цен стало доставаться бюджету[26]. А национализация крупнейшей нефтяной компании ЮКОС подорвала доверие крупного бизнеса к действующей власти. К счастью для российской экономики, в это время для нее широко открылись международные рынки капитала: дешевые кредиты (2–3 % годовых) перепродавались населению под 6–7 %, вызвав потребительский бум: народ закупался автомобилями и стиральными машинами в кредит[27].
После 2008 г. нефтяные цены упали, а мировой финансовый кризис снизил доступность кредитов. Камнем на бюджете повисла программа перевооружения армии, на финансирование которой