Потаенные места. Кэтрин Уэбб
Читать онлайн книгу.
на случай, если тень смерти упадет на него. В Слотерфорде гибель людей не была диковинкой. Но такого здесь еще не видывали.
Особенно тревожила полнейшая безвинность жертвы. Никому в голову не приходило ни одной дурной мысли о погибшей, и никто не мог вспомнить ни одной жестокой или постыдной вещи, которую бы она совершила. Больше всего поражала несправедливость содеянного. Тяжелой болезнью можно захворать запросто, бывают и несчастные случаи со смертельным исходом. Всего год назад шестилетняя Энн Гиббс упала в колодец, расположенный в самом начале дороги к Форду, когда перелезала через каменное ограждение, призванное предотвращать именно такие несчастья. Она утонула из-за неосторожных слов брата, напугавшего ее рассказом о том, что в колодце живут феи. Апоплексические удары, простуды и сердечные приступы собирали свою ежегодную жатву, унося близких людей, но, если ваше время вышло, с этим едва ли можно поспорить. Разного рода трагедии встречаются на каждом шагу, но чтобы кто-то из местных жителей пал жертвой такой жестокости, да еще без всякой причины… Это казалось противоестественным и было неподвластно их пониманию. И все они задавались вопросом, не является ли этот чудовищный акт насилия лишь началом – первым в череде многих.
1. Три девушки
Утром Пудинг задержалась у маленького окна наверху лестницы и увидела мать на лужайке перед домом. Луиза Картрайт стояла у каменной ограды за домом, глядела на мокрые кочки огороженного выгула для скотины, который тянулся вниз по склону долины, и вертела в руках что-то, чего Пудинг не могла разглядеть. Час был ранний, и солнце еще не поднялось высоко над горизонтом. Небо было бледным, но чистым и ясным. Все говорило о том, что предстоит еще один жаркий день. Сердце у Пудинг слегка сжалось, что в последнее время случалось все чаще. Она немного подождала, но когда мать не повернулась к ней и не двинулась с места, Пудинг продолжила спускаться по лестнице, теперь уже медленнее. Тихое похрапывание доносилось из полумрака, царящего в комнате родителей, где все еще спал отец. В прежние дни он был первым, кто поднимался по утрам, успевая растопить плиту и поставить чайник, а также побриться и застегнуть жилет на все пуговицы, прежде чем Пудинг и Дональд, спотыкаясь, входили на кухню, протирая сонные глаза. Теперь девушке приходилось будить его, каждый раз чувствуя себя виноватой. Его сон походил на оцепенение.
На кухне в коттедже Родник царил беспорядок, чего раньше не бывало, – миски на полках больше не укладывались одна в другую в точном соответствии с размером, декоративная гирлянда из хмеля запылилась. Крошки в трещинах пола и застывшие брызги жира распространяли запах несвежей еды. Дональд ждал за кухонным столом. Он не читал, не чинил что-либо, не составлял список дел на день. Просто сидел и ждал. Он готов был сидеть так весь день, если никто не заставлял его встать и заняться делами. Пудинг, проходя позади брата, тихонько сжала его плечо, и тот, будто выплывая из непостижимых глубин своего «я», улыбнулся ей. Она любила его улыбку – эта улыбка была одной из связанных с ним вещей, которые совершенно не изменились. В ее голове словно выстроились две колонки: в одной был список того, что касалось Дональда и осталось прежним, а в другой – того, что изменилось навсегда. Именно с тем, что было в графе навсегда, она и вела борьбу. Она все время ожидала, что он встряхнется, встанет из-за стола со своей прежней резкостью, быстро и энергично, и скажет что-то вроде: «Ты не хочешь тостов со своим любимым вареньем, Пудинг?» Они провели первые два года после того, как он возвратился домой, в ожидании, что он станет прежним. Кое-что вернулось, причем в первый год: любовь к музыке, преклонение перед Аойфой Мур, увлечение техникой, хороший аппетит. Правда, ему иногда было трудно глотать, и тогда он кашлял. Но за последний год никаких изменений к лучшему не произошло. Его темные волосы остались такими же – мягкими, блестящими, непослушными. Очень красивыми. А еще сохранился ироничный изгиб рта, хотя ирония как раз перешла в список тех черт, которые он утратил.
– Доброе утро, Донни, – поздоровалась Пудинг. – Я только взгляну, чем занимается мама, и мы позавтракаем, ладно?
Она похлопала его по плечу и уже успела подойти к задней двери, когда он выдавил из себя ответ:
– Доброе утро, Пудди.
Он проговорил это совершенно обычным тоном, походившим на прежний голос ее старшего брата, отчего девушке пришлось сделать глубокий вдох, чтобы остаться спокойной.
Она закрыла за собой дверь, а затем подняла глаза на Луизу – с тем упорным оптимизмом, который никак не могла в себе побороть. Она надеялась, что ее мать перейдет на другое место. А может быть, та лишь собирала петрушку для яичницы или возвращалась из летней уборной и остановилась посмотреть на резвящихся в поле зайцев.
Но мать осталась стоять на месте, а потому Пудинг отвлеклась, обратив внимание на другое. Ее бриджи опять стали ей малы, пояс съехал вниз, и подтяжки начали впиваться в плечи, один из носков сполз по ноге и сбился в конец туфли, а блузка натягивалась под мышками, потому что грудь, похоже, с каждым днем становилась все больше, как бы ей ни хотелось обратного. Казалось, одежда находится с ней в состоянии войны, постоянно подчеркивая против воли хозяйки ее рост вверх и вширь. Воздух