Золото Холокоста. Алексей Морозов
Читать онлайн книгу.
московской ассоциации «Холокост» Лилия Бруднэ была идеальным саяном. В Моссаде её уважали и ценили. Она любила и Россию и Израиль и разрывалась между этими двумя странами. Её отца, как говорили, качал на коленях сам Шолом Рабинович, более известный под именем Шолом-Алейхем. Именно его творчество выдвинуло еврейскую светскую литературу на уровень мировой. «Тевье-молочник», «Мальчик Мотл», «Менахен-Мендл», «Неунывающие», «Блуждающие звёзды» – всё это вошло в душу Лилии с юности и осталось там навсегда. Она сострадала всем этим простым людям с их грустным юмором. С другой стороны – Булгаков, «Мастер и Маргарита», Эренбург, «Люди, годы, жизнь», Пастернак, «Доктор Живаго», а потом и Солженицын, «Архипелаг Гулаг» поразили её в самое сердце непрекращающимися мучениями народа, и острая боль от этого постоянно напоминала о себе. Она жила, что называется, «нараспашку» и очень страдала от этого. То, прельщённый состоятельный семьёй, её год грел в постели волосатый грузинский «тарзан», исчезнувший навсегда с последней хрустальной люстрой в руках. То, заинтересованный в московской прописке, к ней в постель пробрался местечковый еврейский «херувим» с миндалевидными глазами. На отцовских связях она устроила его в Литературный институт и три года вытирала ему сопли, пока он не предъявил права на жилплощадь, и Лилия увидела мгновенное превращение «херувима» в полного скота. Получив отказ, он впал в ярость, обматерил её, разрезал всю одежду ножницами и напоследок, поставив ей фингал под глаз, наконец съехал из квартиры. То, будучи безумно влюблённой в красавца майора-пограничника и уже собираясь с ним уезжать на защиту дальневосточных рубежей нашей родины, она вовремя обнаружила у себя гонорею от возлюбленного. В последний раз бросившись в омут страсти, Лилия через полгода с удивлением узнала, что её избранник – многожёнец. Может быть, из-за того, что её мать умерла во время родов и некому было дать женский совет, может быть, из-за того, что её отец был слишком занят своими любовными приключениями, а постоянно сменяющие друг друга мачехи даже не разговаривали с ней, но личная жизнь не сложилась, и Лилия целиком посвятила себя работе. Хотя и здесь было не всё так просто. Её отец, стоявший у истоков образования московской ассоциации «Холокост», посвятил всего себя святому делу. Хлопоча по инстанциям и получая отказы, он говорил, что образование центра памяти еврейских жертв есть его предназначение, и делал всё новые и новые попытки. Наконец, связав «Джойнт» (деньги) с администрацией президента (власть), в 1992 г. ему удалось получить разрушенное двухэтажное здание на одной из набережных Москвы, которое отремонтировали еврейские благотворители. Казалось бы, надо радоваться, но тут его хватил инфаркт. Единственной женщиной, которая непрерывно находилась в больничной палате, была его дочь, и, проникшись под конец жизни отцовскими чувствами, он решил раз и навсегда устроить её жизнь. Завещав «Джойнту» все права на переиздание своих произведений, он стал умолять учредителей